Хроники Тальзеура-2

Голд Джон

“За каждый найденный Ключ вам полагается солидная награда. На первое время хватит. А потом, когда для развития техники потребуется доступ к Источникам маны в Академии, мы с тобой личнои познакомимся”.

Началась церемония приветствия для студентов-первокурсников и их распределение в студгородке. Люди собрались взрослые, некоторые даже семейные. Таких в одну комнату с незнакомцем не поселишь. Поэтому направляли по три команды в один трёхэтажный пансионат, по старинке называя их так же, как Система. Костас-4, Ардент-38, Урсула-1 и так далее.

Таким образом получалось, что студенты будут жить в комнатах на одного или двух человек. А в здании одновременно находится не более пятидесяти человек. Общие кухни и ванные комнаты помогут членам команды лучше узнать друг друга.

Будь это не Академия Магии, а просто военная, студентов селили бы в тесных комнатах на четырёх, чтобы те сразу привыкали к армейской жизни. Но Одарённые так жить не станут. Хватит и бунта магов в Евросоюзе пятьдесят лет назад. В некоторых районах там до сих пор не могут снять порчу с пахотных земель, а Башня Магии отказывает некоторым странам в праве открывать свои Школы и Академии.

Одну шпильку за погрызенный блокнот Дарья Кощею всё-таки вставила. Она на первые сутки не стала убирать предателя Ганса из команды, как того требовал протокол.

— Покажи мне, Кощей, как же ты теперь собираешься выкрутиться?!

Глава 7. Преступление и наказание

Открыв холодильник, протягиваю руку.

— Нам две бутылки вина и пива на всех.

Продрогший до костей Ганс кривой походкой плетётся к стеллажам с алкоголем. Белокурые волосы покрылись инеем. Уже седьмой час тут сидит.

Не дожидаясь алкоголя, закрываю дверь. Под магический холодильник в пансионате выделена целая комната. Там и свежие продукты, и готовая еда. Баба Марья и её семья готовят еду на полсотни человек. Без огромного холодильника на каждом этаже, им не прокормить ораву в сотни человек.

Доставший из сумки оружие Ардент смотрит на меня с удивлением.

— Шеф, а бухло где? — вояка опускает взгляд на мои пустые руки. — Не-не-не. Нельзя так! Мы через бой без потерь прошли. Ты так, считай, своей Тальзеурской девственности лишился.

Драмина согласно кивает и хлопает глазками, будто ничего не понимает. Не прошло и пары часов с заселения, как она из брутального вида девицы превратилась в дивной красоты женщину. Зелёное платье, длинная шпилька в волосах, одуряющий запах духов и ожерелье. Простое, обычный жемчуг, но внимание к пышному декольте всё равно привлекает. Драми, чертовка, оказывается, умеет себя подать!

— Шеф, может, хватит с него? — девушка кивает на холодильник.

— Нэлзя! Щакал четырнАдцать уравнэй в адно… лэцо палучил, — уже наклюкавшийся вперёд всех Таракс кое-как сидит на стуле. — Шэф правильный. Умный. Дэлаем как он скажет. Урок эму нужэн.

Поворачиваюсь к притихшей Нури. Индианка молчит, взгляд в пол, на лице никаких эмоций. Ганс уже отбывает своё наказание за предательство. А она ещё нет. Знает, зараза, что я все её эмоции чую.

— Не ошибается только тот, кто ничего не делает, — обращаюсь я к девушке. — Так что хватит строить из себя невинную овечку. Ты не чувствуешь вины за то, что закрыла дверь перед

Люци. Но подумай на будущее о такой штуке как доверие в команде. В следующей раз может случится так, что Люци будет на твоём месте. И он закроет дверь. Не потому что он такой же эгоист, как ты. А из мести. Теперь, будь добра, поищи термостат холодильника и добавь Гансу ещё тридцать градусов холода. А то он там всё ещё больно резво передвигается.

Нури не поднимает на меня взгляд.

— А тебе, шеф? Тебе не обидно?

— Нет, я на тебя не полагался, — вижу непонимание в её глазах. — Команда, это взаимная опора. Я опирался на взрывное дело Таракса, а он на моё командование и способности сенсора. Драми и Ардент, стрелки. Я указываю цель, а они стреляют. Люци!

Маг-световик выныривает из коридора с деревянным бочонком пива и парой бутылок водки.

— Я здесь, шеф! — балагур, довольно улыбаясь, расставляет бухло на столе.

— Видишь?! — указал я на Люциуса. — Когда я закрыл дверь в холодильник, он сразу понял, чего нам не хватает для застолья. Сбегал к холодильнику ребят, живущих сверху. Договорился и принёс нам бухла. И всё это, без какой-либо команды. Я могу опереться на него, как на человека, который всех нас страхует. А он знает! Будь такая возможность, я приведу команду к цели.

Моя рука указывает на Эрдо. Слащавого паренька, который даже в армейской форме умудряется выглядеть красивее Драмины в платье. Стоит себе у чайника и к столу не подходит. Манера речи, поведение — всё в нем кричит о “модном” прошлом.

Беру вопрос с потолка.

— Эрдо, скажи что-нибудь, чего я не знаю.

— У вас хорошо поставлен голос, шеф, — модник едва заметно улыбается. — А если серьёзно, то девочке надо не папика, а хорошего ремня. У меня так и вовсе в детстве задница от целебных мазей не просыхала.

Драми бросила на парня сочувствующий взгляд.

— У тебя папка лютый был?

— Нет, — Эрдо довольно улыбается. — Ему мои платья не нравились. Всё хотел сына в армию отправить. Как видишь, я тут. Так что своего он добился.

Не опуская руки, продолжаю указывать на модника.

— Обрати внимание, на то как он стоит. Дистанция около метра до ближайшего человека. У него профдеформация фехтовальщика. Меч или рапира. Что-то для средней дистанции. Сам того не понимая, он всегда держит такую дистанцию.

Эрдо улыбается и пожимает плечами. Мол, заметил, да?! Продолжаю давить на гордыню индианки. Надо этот магнит для проблем сразу на место поставить.

— Эрдо боец-ближник. Тот, кто хорош на короткой и средней дистанции. Я могу доверить ему спину. А он мне — указывать куда нам всем идти.

Перевожу пальцем на Пантелея. Странный паренёк с наркотическим блеском в глазах.

— Наш персональный ящик Пандоры. Может нажраться колёс, пока никто не видит. Но дозу свою хорошо знает и сознание не теряет. Если надо, он и в горящий дом войдёт. Потому что знает, команда его прикроет. А если обгорит, мы его вылечим. Надо ли говорить, что он опирается на команду, а команда на него.

Из глаз Нури капают слезы. Наконец, проснулась женская сторона её характера. Девушка тянется к моей руке.