Хроники Тальзеура-2
Шрифт:
Оказывается, мы летим в Благовещенск, город, стоящий у восточной границы Российской Империи. Там садимся на поезд, выезжаем за стены и едем до станции Лобное в Приграничье. Оттуда рукой подать до станицы Каледино. На этом хуторе Пантелей родился и вырос. Там же обитает и атаман Добрица, пославший казаков за нашей гадалкой в Академию. Со слов Пантелея, дядька крайне суровый! Его именем маленьких детей пугают. Оно и понятно. Кто-то с мягким характером казаками управлять не сможет.
Пока Пантелей рассыпался в словах, не понимая, что с ним вообще происходит,
Рассказ получился настолько интересным, что даже Костас с Эшей, сидевшие сзади, стали прислушиваться. А ведь благородным было плохо! Такого страха перед самолётами, я ещё никогда не видел. Оба благородных уже пару часов сидят с бледными лицами и весь полет держат друг дружку за руку. Боятся даже в окно на облака посмотреть. Я, конечно, слышал о фобиях тальзеурцев, но увидеть это вживую мне довелось впервые.
— Костас, ты там как?
— Н-нормально, — богатырь случайно глянул в сторону иллюминатора и тут же резко отвернулся. — Д-давай договоримся, К-кощей. Возвращаться будем на поезде. Ну их к демонам, эти самолёты!
Драмина… наглоталась таблеток драмины и вырубилась. Она ещё в начале полёта предупреждала, что её сильно укачивает. Так что она всё это время спала.
Пока Пантелей делился рассказами о станице казаков, по салону самолёта пронеслось объявление от пилота.
“Дамы и господа, рейс B267 компании РусФлот, со следованием из Челябинска в Благовещенск, подходит к концу. Самолёт заходит на посадку. Мы просим вас пристегнуть ремни безопасности и закрепить весь багаж под вашим сиденьем или на верхних полках…”
В какой-то миг я перестал слышать слова пилота. Всё моё восприятие разом панически заорало о появлении где-то впереди огромного, невероятно мощного источника энергии смерти. Но мы в небе! Да, не высоко — в окнах уже виден пригород Благовещенска — но всё равно в небе. Да, черт с ним, с небом. Мы же внутри Империи! Откуда здесь взяться источнику энергии смерти столь невообразимой силы, что я его аж в самолёте учуял?!
До окутанного страхом сознания стал прорываться Шёпот. Его давно притихший голос, сейчас рокотал словно я оказался у грохочущего о камни водопада.
“Он идёт! Он идёт! Он идёт! Слуга Йог-Сотот…”
Самолёт резко тряхнуло. Взвыл сигнал тревоги и из потолка вывалились кислородные маски. В салоне поднялся многоголосый ор паники. Движки завизжали, пытаясь набрать скорость, но самолёт стремительно проваливался в появившуюся из ниоткуда воздушную яму. Хвост стал заваливаться назад. Мимо нас, через проход между сиденьями, пролетело тело стюардессы с окровавленной головой. Уже успела где-то удариться.
Фюзеляж затрещал. Вибрация передалась на кресло, а потом и на меня. Движки перестали гудеть и в этот момент я зря повернулся к окну. На моих глазах крыло самолёта с треском оторвалось от борта. Салон закрутило по
“Черт! Я же знаю, где Костас свою фобию заработал! Вместе же тогда летели!”
Передо мной весь полет была стена разделяющая салоны для разных классов пассажиров. В этот краткий миг, она пропала. Самолёт разорвало пополам. Хвостовая часть, продолжая заваливаться вниз, падать теперь отдельно от передней.
Пантелей потерял сознание. Пролетавшая мимо вторая стюардесса угодила ему локтем в висок. Драмина… господи, что за нервы ты дал этой женщине! Она же всё ещё спит. Костас орёт! Эша орёт! Элеонора орёт! Хрен с вами, я тоже ору!
“А-А-А-А-А-А-А!”
Перед глазами мелькнул туман… туман? А потом раздался удар, треск и скрежет сминаемого металла. В лицо ударило каменной пылью и падение продолжилось по чуть изменившейся траектории. Снова удар и хвост самолёта разваливается на части. Затем снова падение и, наконец, сокрушительный удар о землю.
Удивительно, но я не потерял сознание. Даже соображаю хорошо. Видимо, амулет Марины и татуировка частично погасили выброс адреналина и кортизола. Трясущимися руками, я отстегнул себя от кресла и упал на стену. Кусок фюзеляжа, длинной в шесть рядов, завалился на бок. Элеонора и Костас приземлились следующими. Ну да, у них обоих высокие уровни, а значит, и тело усиленно.
Богатырь поймал Эшу, а красновласка слазила наверх за отрубившимся Пантелеем.
— У него рука сломана, — коротко сказала Элеонора, кладя бесчувственное тело парня на пол. — Удивительно, что мы все вообще выжили.
Я же всё это время панически озирался по сторонам, смотря на улицы города затянутые туманом. Друзья! Они не чувствуют того, что чую я. Не десятки, не тысячи, и даже не десятки тысяч откликов от импульсов смертей. Прямо сейчас весь Благовещенск проваливается в пучины ада!
Сверху на своих двоих приземлилась Драмина.
— Мы что, уже прилетели? — спросила девушка, зевая.
— Он идёт! Он идёт! Слуга Йот-Сотот, — ответил я невпопад.
— Что ты сказал? — голос красновласки стал жёстким. — Повтори немедленно!
Я обернулся к друзьям.
— Шёпот, — указываю себе на голову. — Он здесь. Он всегда со мной. Когда рядом умирают разумные, Шёпот будто просыпается ото сна и начинает говорить о том, что сейчас мне важно.
— Йот-Сотот, — жёстко спросила Элеонора. — Это имя даже в радиоэфире боятся произносить.
— Вот-вот, — киваю я и указываю на запад. — Когда мы начали падать, я почувствовал просто нереально мощный источник энергии смерти. Шёпот тогда проснулся и сказал “Он идёт! Он идёт! Он идёт! Слуга Йог-Сотот…” А сейчас я чувствую его источник где-то на западе.
Красновласна с недоверием глянула за туман, начавший лезть в обломки самолёта.
— Как ты вообще тут ориентируешься? Это же туман, — видя непонимание на моем лице, магесса добавила. — Тот самый Туман! Туман Древних.
Я нервно сглотнул, обводя взглядом собравшихся. Эту деталь о себе я никогда никому не рассказывал.