Хроники Тамула. Трилогия
Шрифт:
– Жизнь полна маленьких разочарований, не так ли, Спархок? – с вызовом осведомилась Элана.
– Довольно, дети, – сухо сказала Сефрения. – Незачем выносить на публику домашние свары. Ссорьтесь с глазу на глаз.
– Разве мы ссоримся, Спархок? – спросила Элана.
– Только собирались.
– Прости, любимый, – покаянно извинилась она. – Я просто не могла усидеть в пещере, когда тебе угрожала такая страшная опасность. – Элана посуровела. – А сейчас я намерена проглотить свою королевскую гордость и признать, как сильно я ошибалась. Я совершенно неверно судила о Заласте. Сегодня он спас нас всех, верно?
– Во всяком случае, он нам не навредил, –
– Он был великолепен! – воскликнула королева.
– Он очень, очень искусен, – с гордостью сказала Сефрения. Почти бессознательно, должно быть, она держала на руках Данаю. Столетия сестринской любви сделали инстинктивным ее проявление у маленькой стирикской женщины.
– Что это была за жуткая рожа на опушке? – спросил сэр Берит с явным содроганием.
– Улаф говорит, что это Гхворг, Тролль-Бог войны, – ответил Спархок. – Я видел его в Земохе, в храме Азеша. Правда, тогда я не слишком к нему присматривался. У меня было другое на уме. – Он скорчил гримасу. – Ну что же, матушка, – обратился он к Сефрении, – похоже на то, что мы были правы. Заклинание Гверига оказалось не таким прочным, как мы предполагали. Тролли-Боги на свободе – по крайней мере, Гхворг. Меня удивляет, почему они не сбежали раньше. Если они могли выбраться из Беллиома, то почему не сделали этого в храме, когда я грозился уничтожить Беллиом?
– Возможно, им нужна была помощь, – пожала она плечами. – Возможно также, что наш враг заручился их поддержкой, взамен посулив им свободу. Нужно будет посоветоваться с Заластой – быть может, он что-то знает об этом.
В сражении с троллями было ранено больше рыцарей, чем вначале показалось Спархоку. Пятнадцать рыцарей погибли. Когда на ущелье опустился вечер, к Спархоку подошел Энгесса. Взгляд у него был жесткий.
– Я ухожу, Спархок-рыцарь, – отрывисто сказал он. Спархок удивленно взглянул на него. – Мне нужно поговорить со здешним кланом. То, что они вовремя не прибыли на границу – непростительная вина.
– Возможно, атан Энгесса, на то была причина.
– Не та причина, которую я мог бы счесть достаточной. Я вернусь утром и приведу воинов для охраны Эланы-королевы.
– В лесу тролли, Энгесса.
– Они мне не помешают, Спархок-рыцарь.
– Я просто хочу, чтобы ты был осторожен, атан Энгесса. Мне надоело хоронить друзей. Энгесса вдруг ухмыльнулся.
– В этом преимущество войны с троллями, Спархок-рыцарь. Не нужно хоронить убитых друзей. Тролли просто съедают их.
Спархока передернуло.
Заласта, вне всяких сомнений, был героем дня. Все пелои и большинство рыцарей церкви относились к нему с явным трепетом. Зрелище его огненного поединка с загадочной фигурой в пылающем лиловом шаре и чудесное уничтожение гигантского ящера живо запечатлелись в умах всего отряда. Заласта, впрочем, держался скромно, пожатием плеч отметая все похвалы как нечто несущественное. Однако он был явно доволен, что неприязнь к нему Эланы рассеялась, как дым, и что теперь королева относилась к нему с искренней сердечностью. Его неизменно чопорные манеры смягчились – Элана производила на людей именно такое действие, – и он стал менее сдержанным и более человечным.
Энгесса прибыл наутро с тысячей местных атанов. Судя по лицам офицеров, им довелось выслушать немало нелестных слов об их опоздании. Раненых рыцарей уложили на носилки, которые несли атаны, и изрядно увеличившийся отряд вернулся на дорогу и продолжил свое путешествие к тамульскому городу Лебас. Раненые
– Пожалуйста, Спархок, переходи прямо к делу, – сказала ему маленькая богиня. – Мне сейчас труднее, чем обычно.
– Что-нибудь изменилось?
– Разумеется. Я вынуждена продлевать боль раненых, а это отвратительно. Я стараюсь, чтобы они побольше спали, но всему, знаешь ли, есть предел.
– Ну хорошо, скажи, что из происшедшего в ущелье было настоящим?
– Почем мне знать?
– Ты хочешь сказать, что не можешь отличить настоящее от иллюзии.
– Конечно, не могу, Спархок. Когда мы создаем иллюзию, никто не может отличить ее от настоящего. Какой прок был бы от иллюзии, если бы ее можно было распознать с первого взгляда?
– Ты сказала «мы». Если это и вправду была иллюзия, стало быть, ее сотворил бог?
– Да – впрямую либо косвенно. Впрочем, если это была косвенная иллюзия, то сотворивший ее имеет большой вес в глазах своего бога. Мы не отдаем так много силы слишком часто – или слишком охотно. Не ходи вокруг да около, Спархок. Что тебя беспокоит?
– Сам не знаю, Афраэль, – признался он. – Просто что-то было не так.
– Конкретнее, Спархок. Мне нужно хоть что-то конкретное, чтобы было от чего оттолкнуться.
– Мне просто показалось, что все это было чересчур, вот и все. У меня было четкое ощущение, что некто просто красуется перед нами, словно незрелый юнец.
Она задумалась, надув пухлые губки.
– Возможно, мы и впрямь незрелы, Спархок. Это одна из опасностей нашего положения. Нет ничего, что угрожало бы нам и заставило бы нас повзрослеть, так что мы можем давать себе волю сколько угодно. Я и в себе самой сколько раз это замечала.
– И ты тоже?
– Не вредничай, отец, – Даная произнесла эти слова почти рассеянно, ее черные тонкие брови напряженно сошлись над переносицей. – Это вполне согласуется, – добавила она. – Тогда, в Астеле, Сабр проявлял явный недостаток взрослости, а ведь им кто-то ловко управлял. Возможно, ты только что обнаружил одну из наших слабостей, Спархок. Я предпочла бы, чтобы ты не применял этого наблюдения ко мне лично, но все же имей в виду, что все мы, с твоей точки зрения, в некотором роде незрелые юнцы. Боюсь, я сама просто неспособна это заметить. Если это общий наш недостаток, я подвержена ему точно так же, как и другие. Мы все обожаем производить впечатление друг на друга, а хороший тон требует делать вид, что ты впечатлен, когда кто-то красуется перед тобой. – Богиня скорчила гримаску. – Боюсь, это уже привычка. Крепко держись за свой скептицизм, Спархок. Твое холодное неверие может оказаться нам весьма полезным. А теперь, пожалуйста, отправляйся спать. У меня много дел.
Они пересекли горы Атана и по восточным отрогам спустились к границе. Разница между землями Атана и Тамула оказалась резкой и на редкость очевидной. Атан был диким краем лесов и гор, Тамул – гигантским ухоженным парком. Здешние поля выглядели до тошноты аккуратно, а холмы, казалось, были возведены искусственно, дабы тут и там улучшить пейзаж. Крестьяне трудились прилежно, и на их лицах не было ни следа нищенской безнадежности, столь привычной для крестьян и крепостных в эленийских королевствах.