Хроники Тамула
Шрифт:
На середине их пути лес поднятых копий разом опустился, словно набежавшая на берег волна, и вражеское войско начало стремительно редеть. Необученные крестьяне и крепостные разбегались кто куда, бросая оружие и вопя от ужаса. Тут и там более умелые отряды пытались устоять на месте, но бегство их союзников опасно оголило их фланги.
Рыцари с оглушительным грохотом обрушились на немногих, оставшихся на месте противников. Вновь в который раз Абриэль ощутил привычное упоение боем. Его копье сломалось о поспешно подставленный щит, и он, отшвырнув обломки, выхватил меч. Затем он огляделся по сторонам – и лишь тогда
Посредине этой необыкновенной армии высился странный полукруглый кожаный шатер – лоснящийся чернотой и небывало огромный.
А затем «шатер» пошевелился, расправляя… крылья, огромные, изогнутые, как у летучей мыши. И миг спустя небывало громадная тварь, прежде скрытая этими крыльями, поднялась над нечеловеческим войском – чудовищное творение тьмы с головой в виде перевернутого конуса и раскосыми глазами, в которых бился огонь. Щели глаз пылали на безликом подобии лица, и две гигантские лапы алчно протянулись вперед. Под бездонно-черной кожей сверкали молнии, и земля под ногами чудовища дымилась и горела.
Абриэль вдруг сделался странно спокоен. Он поднял забрало, чтобы прямо взглянуть в лицо самого ада.
– Наконец-то достойный противник, – пробормотал он. А затем с лязгом опустил забрало, выставил перед собой огромный боевой щит и вскинул меч, который с честью носил свыше половины столетия. Недрогнувшей рукой он направил меч на вздымавшееся перед ним гигантское воплощение зла.
– За Бога и Арсиум! – проревел он свой девиз и без малейших колебаний бросил своего коня навстречу смерти.
ГЛАВА 8
Сказать, что Эдемус оскорблен, значило не сказать ничего. Пятно белого света, которым был бог дэльфов, по краям очертили красновато-оранжевые искры, и сыпучий снег, покрывавший землю в болотистой низине неподалеку от долины дэльфов, так и дымился, истаивая от жара его неудовольствия.
– Нет! – категорически отрезал он. – Ни за что!
– Ну же, кузен, будь благоразумен, – уговаривала Афраэль. – Все изменилось. Ты цепляешься за то, что уже потеряло всякое значение. Когда-то и в самом деле у тебя были основания для «вечной вражды». Признаю, что мое семейство повело себя не лучшим образом во время войны с киргаями, но ведь это было давным-давно. Что за ребячество – твердить посейчас о своих оскорбленных чувствах!
– Как могла ты так поступить, Ксанетия? – вопросил с гневным упреком бог дэльфов. – Как могла ты сотворить такое?
– То случилось лишь в продолжение нашего союза, о Возлюбленный, – ответила дэльфийка. Сефрения была немало озадачена тем, насколько интимные отношения связывали Ксанетию с ее богом. – Ты же и повелел мне оказывать всяческую помощь Анакхе, а поскольку он любит Сефрению, принуждена
– Это отвратительно! Не смей более звать так в моем присутствии это стирикское отродье!
– Как пожелаешь, Возлюбленный, – смиренно ответила Ксанетия, опуская голову. Но тут же вздернула подбородок, и ее внутренний свет засиял ярче. – Однако будет сие угодно тебе или нет, но в глубине души своей буду я по-прежнему звать ее сестрой!
– Ты готов выслушать нас, Эдемус? – осведомилась Афраэль. – Или тебе нужно еще пару столетий, чтобы всласть побиться в истерике?
– Ты наглая девчонка, Афраэль! – обвиняюще бросил он.
– Знаю. Это и делает меня такой обаятельной. Ты хотя бы знаешь, что Киргон стремится заполучить Беллиом? Или ты так долго играл в салочки со звездами, что уже понятия не имеешь, что творится в мире?
– Веди себя прилично, – строго сказала ей Сефрения.
– Он мне надоел. Вот уже десять тысяч лет он лелеет свою ненависть у груди, как больного кутенка. – Богиня-Дитя критически оглядела нестерпимо сияющего бога дэльфов. – Кстати, Эдемус, весь этот фейерверк не производит на меня ни малейшего впечатления. Я и сама бы могла такое устроить, да только мне лень.
Эдемус вспыхнул еще ярче, и его оранжево-красный искристый ореол почернел.
– Как занудно, – вздохнула Афраэль. – Извини, Ксанетия, но мы попросту зря тратим здесь время. Беллиому и мне придется управляться с Клаалем собственными силами. Твой занудный бог и так ничем не сумел бы нам помочь.
– Клааль?! – воскликнул Эдемус.
– Что, мне удалось завладеть твоим вниманием? – Афраэль хихикнула. – Теперь ты меня выслушаешь?
– Кто сотворил сие? Кто вновь призвал в мир Клааля?
– Ну уж во всяком случае не я. Дела Киргона как будто шли на лад, и тут Анакха нанес ему поражение. Ты же знаешь, как Киргон любит проигрывать, вот он и начал нарушать правила. Ну как, согласишься нам помочь или еще сотню эпох будешь сидеть в сторонке и дуться? Давай, Эдемус, думай побыстрее! – прибавила она, нетерпеливо пощелкивая пальцами.
– Решайся, не медли. У меня, знаешь ли, времени в обрез.
– С чего это вы решили, будто я нуждаюсь в людях? – осведомился Нарстил, тощий, почти скелетообразный арджунец с жилистыми руками и впалыми щеками. Он восседал за столом под раскидистым деревом посреди разбойничьего лагеря в глубине арджунских джунглей.
– Ты занимаешься рискованным делом, – пожал плечами Кааладор, оглядывая лагерь. – Ты воруешь мебель, ковры и гобелены. Это значит, что ты устраиваешь налеты на деревни и уединенные поместья. Тебе оказывают сопротивления, а стало быть, всякий раз не обходится без ранений и смертей. Половина твоих людей ходит сейчас с повязками, и наверняка после каждого дела ты оставляешь за собой пару-тройку мертвецов. Вожак разбойников всегда нуждается в людях.
– Только не сейчас.
– Это я могу устроить, – зловеще заверил его Бевьер, мелодраматически проводя большим пальцем по лезвию локабера.