Хроники Темных Времен (6 романов в одном томе)

Пейвер Мишель

— Однако, — промолвил старик, все еще державший в руках посох, — если уж мы придерживаемся перемирия, тогда колдун племени Зубра тоже должен дать свое согласие.

Это отрезвило членов его племени, и они ждали, чем ответит колдун племени Лесной Лошади.

Отблески факелов играли на деревянном лице. Ренн чувствовала, как бешено несутся мысли, что скрываются за ним. Он жаждал смерти Торака, и чем скорее, тем лучше. Но если бы он пренебрег мнением людей Зубра, он рисковал бы вызвать их возмущение, и его

планы были бы сорваны.

— Разумеется, он должен дать согласие, — сказал Тиацци сквозь зубы. — Нынче ночью колдун племени Зубра останется в своем молитвенном укрытии, а я останусь в священной роще. Каждое племя покроет охрой одно дерево. Если мы придем к согласию, изгнанник умрет.

*

Торак проснулся от мучившей его жажды.

Веревки из конского волоса связывали его по рукам и ногам. Его синяки пульсировали от боли, голова болела. То приходя в себя, то снова проваливаясь в забытье, он пытался понять, где находится. Тесное укрытие. Корни подпирают щеку…

Он резко очнулся. Они положили его под алым деревом. Совсем скоро они повесят его на ветвях.

Он не представлял, как выбираться из всего этого. Сколько у них уйдет времени на то, чтобы окрасить красным все дерево целиком? Ровно столько времени у него есть.

Он вспомнил о Ренн. Когда он видел ее, она не была избитой, значит, возможно, они сохранят ей жизнь. Если только она не попытается помочь ему.

А Волк? Он представил, как Волк, если он все еще жив, рыщет по опаленному огнем Лесу. Как растерянный, сбитый с толку зовет своего Брата. И не слышит ответа.

Обессилев, Торак потонул в пылающем океане мучившей его жажды.

Кто-то поддерживал его за голову, вливая воду в рот.

Он закашлялся и сплюнул. Его язык распух, он не мог глотать.

— Не останавливайся, — умолял он. Но у него вышло лишь бессмысленное бормотание.

К губам прислонилась плотная береста, и прохладная рука поддержала его затылок. Вода заструилась вниз по его горлу, проникая в его плоть, словно поток, заливающий иссушенную солнцем землю.

— Как ты себя чувствуешь? — прошептала Ренн.

— Лучше, — прохрипел он. Это была ложь, но скоро станет правдой.

Закрыв глаза, он почувствовал, как его члены вновь наполняются силой. Ренн разрезала веревки на его запястьях своим ножом из зуба бобра.

— Волк, — прошептал Торак.

— Я видела его вчера. Он в порядке.

— Хвала Духу. А как…

— Вороны тоже в порядке. Попытайся сесть, нам нужно торопиться.

— Как тебе удалось? — спросил он, когда Ренн принялась резать веревку на его лодыжках.

— Никак, — ответила она кратко. — Все спят, я не знаю почему. Словно приняли снотворное зелье. Но долго это не продлится.

Закусив губу от боли, Торак растер затекшие запястья, пока Ренн смывала кровь

с его лица и рассказывала ему, как Тиацци возвестил перемирие между племенами.

— Должно быть, он обманул колдуна племени Зубра, и теперь держит их всех в своей власти. — Она замолчала. — Торак, все это куда серьезнее, чем мы думали. Он хочет стравить их с племенами Открытого Леса.

Он попытался обдумать слова Ренн, как вдруг они услышали снаружи шум. Сонное бормотание, ужасно близко. Шелест лубяной одежды стих, заглушенный громким храпом.

Когда снова воцарилась тишина, Торак выдохнул:

— Почему они тебя не связали?

Ренн привязала нож к ноге и опустила штанину.

— Они боятся меня… Потому что я колдунья.

Они встретились взглядами в багровой темноте.

Ее лицо было сурово и прекрасно, и холодок пробежал у Торака по спине.

Затем Ренн снова стала собой, его другом, достала из-за спины пару башмаков из шкуры оленя.

— Я украла их у человека из племени Рыси. Думаю, подойдут.

Пока Торак натягивал башмаки, девушка выглянула из укрытия.

— Сможешь идти?

— Придется.

Луна зашла, и факелы догорели, в обеих стоянках было темно и тихо. Вокруг укрытия спали четверо охотников, раскинув свое оружие. Их дыхание было таким неглубоким, что сперва Тораку показалось, будто они мертвые. Он схватил лук и колчан, втиснул топор за пояс.

Казалось, они пересекают открытую площадку до факелов целую вечность. Его виски пульсировали. Каждый шаг отдавался жгучей болью в его избитых конечностях. Ренн исчезла в темноте, и ему показалось, что он упустил ее из виду. Она вернулась, держа в руках лук и колчан, и сунула что-то ему в руки. Это был его нож.

— Как тебе…

— Я же сказала, они все спят!

Наконец они миновали стоянку племени Зубра, расположенную за кустом можжевельника. Ренн наклонилась поближе к Тораку, так что ее волосы щекотали его щеку.

— Они привели меня сюда с завязанными глазами, я не знаю, где мы. А ты?

Он кивнул:

— Мы пришли на долбленках. Черная Вода примерно в двадцати шагах в той стороне. Мы возьмем лодку и двинемся вверх по течению. Там мы оставим лодку и переберемся в следующую долину, это будет долина лошадей. А оттуда прямиком в священную рощу.

Ренн нахмурилась:

— Идем к лодкам.

Они добрались до реки без происшествий, и обнаружили там целую вереницу долбленок, выволоченных на берег. Они бесшумно столкнули крайнюю лодку на мелководье, и Торак забрался внутрь. Его ушибы уже не болели, азарт погони заглушил боль.

— Течение несильное, — сказал он вполголоса. — Если будем быстро грести, можем даже догнать его.

Ренн стояла в воде, а башмаки ее свисали по обе стороны от шеи, но она не двинулась, чтобы сесть в лодку.