Хроники Темных Времен (6 романов в одном томе)
Шрифт:
Только тогда Торак понял, что никто не стрелял в него. Ни стрел, ни отравленных дротиков. Они не осмелились поднять оружие на лошадь из священного табуна. Его мешочек с целебными травами колотил по бедру, и, не зная почему, он поблагодарил дух своей матери за то, что уберегла его.
Еще одно поваленное дерево метнулось перед ними, и Торак прильнул к шее кобылы прямо перед тем, как она прыгнула. Грязь облепила его лицо, когда она приземлилась в болото, погрузившись до колен. Она отчаянно пыталась высвободиться, и юноша наклонился вперед, чтобы помочь
Луна тонула в кронах деревьев, и тени от Леса тянулись по земле, когда они приближались к Извилистой Реке. Торак увидел, что они оказались восточнее тропы, по которой он шел раньше, это место было круче, а здешние заросли — гуще. Хитрая кобыла знала короткую дорогу в свою долину.
Ветви цеплялись за волосы Торака, цветки терновника осыпались, словно снег. Внезапно кобыла перешла на шаг, а потом и вовсе остановилась, едва не перекинув его через голову. Позади остальные лошади налетели друг на друга, затем встрепенулись и начали жевать.
— Нет! — выдохнул Торак, хлопая ногами и молотя кобылу по шее. — Не останавливайся, мы еще не на месте!
Но все было тщетно. Кобыла едва чувствовала его удары. А когда он продолжил колотить ее, она забила копытами и махнула хвостом, больно хлестнув его по щеке. Сейчас она была на своей земле, и никто больше не смел запугивать ее.
Во всяком случае не Торак.
Над головой раздалось знакомое карканье, и Рип и Рек спикировали вниз, почти вонзая свои когти в круп лошади, прежде чем взметнуться обратно ввысь.
Вздрогнув, она вскинула голову, и позади нее все стадо встревоженно фыркнуло.
И снова вороны бросились вниз. Кобыла шагнула в сторону, искоса глядя на них и обнажая белки глаз. Но дело было не только в воронах, вдруг понял Торак. Она уловила запах, которого боялась.
И снова лошадь бросилась галопом. Снова они промчались сквозь ивняк. Кобыла начинала уставать, и Торак тоже. Его руки и ноги ныли от боли, когда он продирался сквозь вереницу черных ветвей и вороньих крыльев.
Извилистая Река ушла под землю, и ивы уступили место елям. На востоке Торак заметил алую краюху рассветного солнца, багровеющего, словно кровавая рана.
Топот копыт кобылы перешел в оглушающий грохот, когда она доскакала до падубов, и Торак ощутил, как сила Тиацци кружится вокруг него. Кобыле не нравились падубы. Но то, что испугало ее, по-прежнему гнало ее вперед.
Она учуяла огонь задолго до Торака. Лишь немного погодя он увидел его: черный дым пронизывал кроваво-бордовое небо. Ужас камнем ударил его в живот. Неужели он опоздал?
Он сунул руку в мешочек за поясом и нащупал рожок с целебными травами. У него не хватало дыхания произнести молитву вслух, но мысленно он помолился матери, умоляя ее спасти Ренн. Он помолился Великому Духу. И стал звать Волка.
*
Когда Волк и Темная Шкура мчались за лошадьми, Волк учуял, что эта погоня внезапно обрела иную цель,
Он замедлился до шага, и Темная Шерсть вместе с ним. Он насторожил уши. В завываниях ветра Волк уловил едва различимый, высокий вой: он звучал выше, чем самый тонкий волчий вой или вопль летучей мыши.
Темная Шерсть тоже услышала, но не узнала его. Волк узнал. Это был крик оленьей кости, что Большой Бесхвостый носил на бедре. Оленья кость обычно молчала, но сейчас вдруг запела.
Вместе с этой песней Волк уловил другой звук, но этот Темная Шерсть не могла слышать, ведь он звучал в голове Волка. Это Большой Брат воем звал его точно так же, как Волк мысленно звал Большого Брата давным-давно, в ту ужасную пору, когда плохие бесхвостые поймали его и заточили в каменном Логове.
«Брат мой! Приди ко мне! Сестра в опасности!»
Холодный нос уткнулся Волку в бок. Темная Шерсть была озадачена.
«Почему ты медлишь?»
Волк не знал, как ему поступить.
«Он не волк»,
— ответил он ей.
Взгляд Темной Шерсти стал суровым.
«Вы были братьями. Волк не может бросить своего брата».
Волк стоял на тропе с понурым видом, слушая вой, раздававшийся у него в голове, когда Большой Белый Глаз выглянул из-за Гор, и запах Яркого Зверя, Который Больно Кусается, помчался к нему, подхваченный ветром.
Глава тридцать четвертая
От смрадного запаха пережженного мяса Ренн затошнило.
— В следующий раз настанет твой черед, — сказал ей Тиацци.
Она не издала ни звука, но он все равно рассмеялся.
После кошмарного путешествия в долбленке он перекинул девушку через плечо и зашагал через Лес. Она болталась на его плече, словно мешок, ударяясь лицом об его спину при каждом шаге.
Когда они дошли до священной рощи, Ренн сразу поняла это, потому что деревья здесь были совершенно точно живыми. Они наблюдали, но ничем не помогали. Для них она ничего не значила, словно пыль на земле.
Пожиратель Душ пронес Ренн через стену колючек и мимо углей огромного круглого костра. По нанесенным зарубкам он забрался на сосновый ствол, который был прислонен к огромному дереву. Ренн увидела шелушащуюся кору и уловила запах тиса. Она попыталась не вспоминать про свой лук. Тиацци раздвинул ветки и бросил девушку вниз. Она упала прямо в полую сердцевину Великого Тиса.
Ее запястья и лодыжки горели, а плечи ломило от того, что она долго была связана. Губы саднило от кляпа, но она не могла разжевать его, потому что Тиацци туго связал его. Но хуже всего было то, что, падая, она подвернула левую ногу, и теперь при каждом движении боль простреливала ее колено.
Всю эту бесконечную ночь Ренн пролежала в полной темноте, прислушиваясь к своему неровному дыханию. Чтобы взбодриться, она убеждала себя, что где-то наверху сейчас сияет полная луна. Она вспомнила, что силы скоро начнут покидать луну, когда небесный медведь поймает ее и начнет есть.