Хроники тридцатилетней войны
Шрифт:
– Нам - это мне, Вам и кому еще?
– Джулио и Джованне, их слугам и моим итальянским офицерам.
– А Джулио об этом знает?
– Я ему расскажу, а Вы убедите. Или Вам не по душе моя затея?
– Очень по душе! Но хотелось бы все-таки эту пьесу прочесть....
– Всенепременно, синьорита. А с Джованной проблем Вы не предвидите?
– Ей тоже скучно, как и мне. И она еще не успела превратиться в матрону. Да вот сами у нее спросите....
Тут в гостиную вошла Джованна (миниатюрная, милая, домашняя) и рассказ Кристиана
В итоге многочисленных переговоров все роли были розданы и доморощенные актеры стали их разучивать. Больше всего текста было у Беатриче и Кристиана, но они учили его в охотку, часто совместно и много при этом улыбались, взращивая взаимную приязнь. Потом пошли групповые репетиции, где все путались, а Кристиан, режиссируя сцены, злился. Злился, но вида не показывал (Алекс бы его заел). Хорошо хоть с декорациями и костюмами проблем не было - изображали практически современность. Постепенно сцены стали "вытанцовываться", а у актеров, осознавших это, появился интерес.
На общей репетиции вновь все пошло кувырком: надо было четко распределить массу актеров (более 20) и осуществлять контроль времени. Понадобился внешний режиссер, не участвующий в спектакле. Им стал сам кардинал Борромео, пришедший взглянуть на необыкновенную затею своей родни и странного кондотьера из Богемии. А в конце февраля состоялась репетиция генеральная, которой кардинал руководил уже с полным знанием дела.
– Что ж, - сказал он по ее завершении, - Нестыковок еще много, но спектакль получился. Я даже получил от него удовольствие. Будем через день представлять. Сбор публики я обеспечу.
Глава сорок третья. Представление началось
Первого марта 1624 г днем во дворе палаццо Борромео собрались самые изысканные жители Милана, но преимущественно молодые. Над этим скопищем людей (числом под 400) стоял ровный гул голосов. Взоры всех были обращены к галерее второго этажа, пока пустой. Но вот на нее вышел Ведущий, поднял руку, унимая голоса и начал пояснительный текст:
– Мы представляем на ваш суд свой спектакль по пьесе английского драматурга Вильяма Шекспира, которая называется "Много шума из ничего". В угоду миланцам место действия пьесы изменено на город Новару, хорошо вам известный. Время действия отнесено нами к походам Франческо Сфорца, то есть лет на 80 назад. Итак, войска Франческо одержали очередную победу и движутся на отдых в Новару. А вот перед вами граф Новары по имени Леонато, его дочь Геро и племянница Беатриче, а также гонец, прибывший от Сфорца.
Леонато берет из рук гонца письмо, читает и спрашивает:
– Из этого письма следует, что капитан-генерал прибудет вечером к нам в Новару?
Гонец: - Я оставил его милях в трех отсюда.
Леонато: - Сколько дворян вы потеряли в сражении?
Гонец: - Немного, а из знати - никого.
Леонато: - Победа является двойной, когда победители возвращаются без потерь. В письме говорится,
Беатриче: - Скажите, а синьор Фехтовальщик тоже возвращается?
Гонец: - В нашем войске я такого не знаю....
Геро: - Кузина имеет в виду синьора Бенедикта из Милана
Гонец: - А, наш весельчак! Он у нас заговоренный....
Беатриче: - Скажите, а много он на этой войне убил людей и съел? То есть много ли он убил? Потому что съесть убитых обещала я....
Леонато: - Право, племянница, ты слишком нападаешь на синьора Бенедикта. Он доблестный воин....
Беатриче: - Да, когда бывает с дамами; а каков он с кавалерами?
Леонато: - Не принимайте, сударь, всерьез выходок племянницы. Между ней и Бенедиктом идет шуточная война: стоит им сойтись, как начинается переброска остротами....
Беатриче: - А кто теперь его приятель? У него ведь каждый месяц новый названный братец....
Гонец: - Он чаще всего бывает в обществе того самого Клавдио.
Беатриче: - О господи! Он ведь хуже чумы! ППомоги Боже благородному Клавдио! Если он заразится Бенедиктом, леченье обойдется ему в тысячу дукатов.
Леонато: - Ну, племянница, как бы тебе не сойти с ума: ты ведь больше всех с Бенедиктом время проводишь....
Гонец: - А вот и капитан-генерал!
На галерею входит молодой еще Франческо Сфорца в сопровождении дона Хуана, Бенедикта и Клавдио.
Франческо: - Леонато! Вы встречаете нас на балконе, причиняя себе беспокойство....
Леонато: - Синьор капитан-генерал! С Вами в мой дом беспокойство никогда не приходит. Ведь когда оно исчезает - остается облегчение, а когда Вы меня покидаете - остается огорчение.
Франческо: - И все же Вы слишком охотно берете на себя заботы. А это, вероятно, Ваша дочь?
Леонато: - Ее мать не раз мне это говорила.
Бенедикт: - А Вы разве сомневались в этом, спрашивая у жены?
Леонато: - Нет, синьор Бенедикт, ведь Вы тогда были еще ребенком
Франческо: - Получайте плюху, Бенедикт. Но право, синьорита, Вы очень походите лицом на этого достойнейшего мужчину.
Бенедикт: - Хоть синьор Леонато и отец Геро, но я уверен, что она ни за что не согласилась бы иметь его голову на своих плечах.
Беатриче: - Удивляюсь, как это Вам охота все время болтать, синьор Бенедикт, когда на Вас никто не обращает внимания.
Бенедикт: - Как, милейшая Шпилька, Вы разве здесь?
Беатриче: - Где еще быть Шпильке, если не рядом с таким удобным предметом для уколов, как Вы, синьор?
Бенедикт: - Вот для того, чтобы уберечься от женских уколов, я не люблю ни одной женщины, хотя многие из них склоняли меня к любви.
Беатриче: - В этом я похожа на Вас: для меня приятнее слушать, как собака лает на ворон, чем как мужчина клянется мне в любви.
Бенедикт: - Да укрепит небо в Вас подобные чувства! Это избавит немало синьоров от царапин на физиономии