Хроники трона. Тетралогия

Анфилатов Александр Николаевич

Те переглянулись. Ответил Ласос неуверенно:

– В среднем землевладение получает шестьдесят серебряных долей в год. Это двенадцать - пятнадцать золотых.

– Ну вот, платите мне два золотых в месяц.

После этих слов похоже у Ласоса отлегло от сердца, казначей уверенно взялся за жареную птицу. Ахав не удостоил ответом желание Ярослава, вероятно считая столь незначительный вопрос решенным и недостойным внимания. Все четверо с утра крепко проголодались и усиленно налегли на поглощение съестного. Дальнейший разговор свелся к частным вопросам вооружения и комплектования отряда. Из более серьезного стоит упомянуть вопрос Ярослава относительно поддержания дисциплины в отряде:

–

Смею предположить, традиции в отношении дисциплинарных взысканий в армии Риналя и нашей должны разниться? Сомневаюсь, что землевладельцев - гамор можно пороть по прихоти начальников?

– Для подобных наказаний нужны веские основания, - подтвердил Махесте Ахав.

– Различия в способах поддержания дисциплины могут стать непреодолимой преградой для моей службы в армии Риналя. Если приказам не будут подчиняться в силу каких - либо причин, будь то традиции, личная неприязнь, усталость или прихоть, я не смогу выполнять обязанности, и это должно быть отражено в договоре.

– Что вы имеет в виду?
– удивился Ахав.

– Следует создать согласованный документ, по которому должны быть расписаны воинские преступления и полагающиеся за них наказания, а также порядок привидения наказания в исполнение. У нас такие договоры зовутся уставом, и я готов за соответствующую невысокую плату подготовить и согласовать устав конницы Риналя. К примеру у нас за пьянство полагаются розги, а за бегство с поля боя - смертная казнь.

– Не думаю, что наши понятия о наказаниях сильно разнятся, - не согласился Тимоном, - за бегство с поля боя - наказание такое, что мало не покажется.

– Прекрасно, Махесте, но за сон на посту, за отступление без приказа, за нападение на командира, за паникерские высказывания, за неподчинение в бою - смертная казнь на месте без суда.

– Без суда?
– удивился Ахав.

– Да. И еще следует добавить такое понятие, как "децимация", думаю: его точно нет.

– Странное название.

– Это казнь за трусость одного, всего подразделения или по выбору командира каждого третьего, пятого, десятого.

– Да это изуверство, - воскликнул не в силах сдерживать возмущения Ласос, - просто какое-то варварство и дикость.

– Согласен, но позволяет поддерживать строгую дисциплину и действовать отряду в бою как одно целое. Подобно тому, как выразился один из ваших приближенных, как ощетинившийся копьями змей.

– Похоже, вас люди слушаются безоговорочно, - печально заметил Анастагор.

– Скорее терпят, как некую неизбежность, хотя децимацию мы еще никогда не использовали, хватает и обычных наказаний, впрочем розги не просыхают.

Тимоном заметил несколько смущенно.

– Сомневаюсь, что я смогу обеспечить вас такой дисциплиной, гаморы - народ своенравный, вспыльчивый, но в любом случае стоит попробовать.

– Думаю, если будет создан соответствующий регламент наказаний и безукоснительное его исполнение, самые крайние меры не потребуются, но записи оных все же следует сделать.

Глава 98

По окончании приема Ярослав покинул прохладную залу и вышел под сень галереи внутреннего двора. Солнце пекло нещадно, жара стояла удушающая. Здесь в укрытии благодатной тени ожидали своей очереди полтора десятка знатных молодых людей, некоторые по окончании приема поспешили внутрь дворца оказать необходимые услуги Тимоному, но большая часть оставалась ждать, проводя время в тихих разговорах или кучкуясь вокруг интересных собеседников. Некоторые предпочитали переждать жару в праздном одиночестве. Лошади и колесницы большей частью стояли также в тени галерей. Ярослав сразу заметил Нелея, Дрегона и возниц, с которыми приехал

во дворец. Рядом стояли лошади и колесницы. Все стремились спастись от полуденной жары. Анастагор просил не уезжать сразу, а дождаться для окончательного обсуждения договора, и ехать из города вместе. В свою очередь Ярослав был готов покончить с договором как можно быстрее, его ждали и другие дела. Помня предложение Тимонома в отношении Нелея как помощника, решил выяснить его мнение к подобному повороту судьбы.

Только сделал несколько шагов в сторону колесниц и ожидающих его людей, как дорогу преградил знатный человек, виденный Ярославом ранее в зале дворца и сделавший предложение о поединке всадника и хуммы. Не имея возможности пройти или обойти наглеца, Ярослав обратился с вопросом, желая понять в чем дело:

– Чем могу служить Наваторо... к сожалению, не имею чести знать вашего благородного имени?
– несколько смутился Ярослав.

Придворный отвечал крайне надменно и вызывающе.

– Мое имя Леон из рода Промнес. Меня знает весь Риналь, я богатейший землевладелец города. Впрочем меня не удивляет невежество маррана...
– Его друзья коротко хохотнули, потешаясь открытому оскорблению.
– Мною сделан вызов на поединок, чем делаю честь такому человеку, как ты. Отказ может рассматриваться как оскорбление. Я не считаю славу воина достоверной без постоянного подтверждения, а отказ - трусостью или неуважением.

– Чем же я могу вам помочь?

– Принять вызов и сразиться со мной: в противном случае, я обвиню в трусости и всем об этом расскажу.

– Я не считаю склонность к пустому бретерству добродетелью, тем более по такому ничтожному поводу как доставить удовольствие неизвестному лично мне человеку. Я уже дал ответ в присутствии вашего хозяина и обосновал экономическими причинами. Если есть желание сразиться в пешем поединке, могу рассмотреть предложение, но при условии предоставления веских оснований. А сейчас позвольте пройти, меня утомляют бессмысленные разговоры, - Ярослав сделал попытку покинуть неприятного собеседника, но ему не дали.

Леон схватил за плащ на плече, не позволяя удалиться.

– То есть ты хочешь сказать, что я могу вести только бессмысленные разговоры?
– угрожающе спросил он.

– Нет, - с готовностью согласился Ярослав, - но не испытываю желания в обретении данным разговором какого-либо смысла и милостиво прошу благородного Гамора Наватаро отпустить мой плащ, и позволить пройти с миром.

– В таком случае я позволю тебе идти только, когда сам этого пожелаю и для принуждения к поединку готов оскорбить наглеца действием и показать его трусость всем окружающим, что он не достоин права носить меч и звание Дхоу.

Это уже было серьезным вызовом не только Ярославу как воину, но и как вождю, способному в любых обстоятельствах постоять за себя. Снеся оскорбление, как он сможет защищать других, но Ярослав был готов не в ввязываться в конфликт до конца:

– Да мне по пояс ваши, Наватаро, угрозы действием, после не пожалейте о них.

Подобный ответ крайне удивил Леона и разозлил, он в порыве гнева поднял руку и сделал попытку ударить Ярослава кулаком в лицо с размаха, но тот ожидал нечто подобное и с легкостью увернулся, уйдя в сторону и вниз. Ответить резким ударом апперкота он посчитал в тот момент равносильным нанести оскорбление достоинству знатного человека, и не придумал ничего лучшего, чем коротко пнуть противника по голени. Результат оказался ошеломительным. От казалось бы, незаметного, но исключительно болезненного удара, Леона согнуло в три погибели, он сразу выпустил плащ Ярослава и упал на каменные плиты галереи, держась за голень с протяжным глухим стоном.