Хроники времен Сервантеса
Шрифт:
Он прошел мимо гробницы императора Августа. Вокруг этого огромного строения сгрудились узкие переулки и глухие тупики — идеальные места для засад и убийств. Рим мрачен здесь. Сквозь красные кирпичи стен проступают пятна сырости и разрушения. Мигель любил древние кварталы, заброшенные памятники, упавшие колонны, обвитые виноградными лозами, и тут же рядом новые дома с вделанными в их стены античными обломками. Рим — город контрастов, придающих ему особый характер. Этим он отличается от остальных городов.
Мигель шел по улице Рипетта, когда услышал шум яростной схватки. Он бросился вперед и в
— Держитесь, синьор, я иду к вам на помощь, — крикнул Мигель, обнажая свой клинок.
Нападающие оказались не из трусливых. Двое из них сразу же повернулись к нему. Мигель, не имевший в дуэлях никакой практики, но хорошо усвоивший теорию, дрался отчаянно. Шпага оцарапала его плечо, но и сам он ранил одного из нападавших. Впрочем, положение было незавидным, и он отступил, прижавшись спиной к стене и с трудом успевая парировать удары.
— Теперь я иду к вам на помощь — услышал Мигель звучный голос, и незнакомец, которому он помогал, сбоку обрушился на его противников. Не приняв боя, они обратились в бегство и скрылись в темноте.
Мигель увидел два лежащих на земле тела и спросил:
— Они мертвы?
— Можете в этом не сомневаться, — ответил незнакомец. — Но я должен поблагодарить вас. Вы вовремя пришли мне на помощь со своей твердой рукой и славной шпагой.
— Вы так великолепно сражаетесь, что, думаю, справились бы и без меня.
— Откуда вы узнали, кто я такой?
— Я и сейчас этого не знаю, — сказал Мигель.
— Тогда ваше мужество делает вам честь вдвойне.
Разговаривая, они вышли на площадь. Здесь горели два факела, воткнутые в кольца, вбитые в стены двухэтажных домиков слева и справа, и Мигель смог наконец рассмотреть человека, с которым его свела судьба. Он был среднего роста, уверенный и спокойный, чувствовались в нем привычка повелевать и равновесие ловкости и силы. Бросалась в глаза изящная небрежность во всей фигуре.
— Вам полагается разъяснение, — сказал незнакомец. — Напавшие на меня люди — это наемные убийцы, подосланные неким герцогом, приревновавшим меня к своей жене. Должен признаться, не без оснований. Этот герцог — неприятный тип, и я передал ему привет, оставив засос на ее прелестной шейке.
Мигель растерялся и не знал, что сказать.
Вдруг послышался лязг оружия, и из темноты возникли несколько всадников.
— Слава богу, Ваше Высочество, — сказал один из них. — Мы получили известие о том, что ваша жизнь в опасности, и бросились вас искать.
— Вы должны были сделать это раньше, Диего, — ответил незнакомец и повернулся к Мигелю.
— Ваше Высочество… — с трудом произнес он, потрясенный.
— Ну, да. Я дон Хуан Австрийский. А как вас зовут, храбрый молодой человек?
— Мигель.
— Просто Мигель?
— Мигель де Сервантес Сааведра.
— Я запомню.
Хроника седьмая,
в которой рассказывается о сражении при Лепанто, где храбрый идальго Мигель де Сервантес Сааведра потерял руку
Священная лига, в которую
Тем временем по всей Италии слышался лязг оружия и звучали патриотические речи. На верфях Генуи ускоренными темпами строили галеры. На римских площадях испанские офицеры производили смотр новобранцев.
Когда же король Филипп назначил своего брата Хуана Австрийского верховным главнокомандующим союзным флотом, то и в Италии, и в Испании последовал всплеск пассионарной энергии. Со всех сторон в Рим стекались добровольцы. Студенты отложили в сторону книги и пошли в армию. Все надежды находящегося под угрозой христианского мира связывались теперь с доном Хуаном, имя которого после победы над морисками окружал особый ореол. Мигель был рад. Он видел этого человека в деле и знал ему цену.
В атмосфере всеобщего ликования и решил Мигель, что его место в армии, но он понимал, что без свидетельства о чистоте крови военная карьера ему не светит. В Испании, в силу исторических причин, даже у самых рьяных защитников истинной веры могли обнаружиться изъяны в происхождении. Самые знатные семьи и те часто имели евреев среди своих предков, что тщательно скрывалось. Это сегодня испанская семья гордится, если происходит от марранов. Ведь это означает, что родословная такой семьи насчитывает свыше пятисот лет.
«Срочно вышли бумагу, свидетельствующую о чистоте моей крови», — пишет Сервантес отцу. Возможно, Сервантесу-старшему пришлось дать взятку чиновнику, чтобы не всплыло еврейское происхождение матери Мигеля. Так или иначе, но требуемый документ был выдан.
Сервантес записался во флот и получил назначение в базирующуюся в Мессине эскадру.
Был ясный осенний день, когда он пришел попрощаться с кардиналом Аквавивой. Ночью прошел дождь, пропитавший свежестью воздух. Кардинал, закутанный в пуховый плед, сидел у распахнутого в сад окна. Он еще больше сдал за последнее время. Заострились черты изможденного лица, на котором, словно пробившись откуда-то изнутри, появилось выражение искренней радости, когда он увидел гостя.
— Я отправляюсь на войну и пришел поблагодарить вас, ваше преосвященство, за то, что вы были так добры ко мне, — сказал Мигель.
— Садись сюда, напротив меня, чтобы я видел твое лицо, — произнес Аквавива. — Отличная погода, не так ли? Воздух такой свежий, что мне легче дышится. Ты замечал, Мигель, как мало нужно человеку для счастья? Иногда для этого достаточно всего лишь вырвать больной зуб.
Кардинал помолчал, потом грустно улыбнулся:
— Итак, Мигель, ты все-таки решил стать воином. Хочешь сражаться за нашу святую веру. Это, конечно, похвально, но мы ведь с тобой уже говорили о том, что человеческая жизнь является частью божественного предопределения. А если так, то задача человека понять, чего от него хочет Господь, и выполнить его волю. Уверен ли ты, Мигель, что верно понял, чего Он хочет от тебя?