Хроники заблудившегося трамвая
Шрифт:
Чтобы как-то занять голову, она стала вспоминать слова песни, которой Дан заклинал туман. Как казалось Ри, смысла в ней было ещё меньше, чем в «Заблудившемся трамвае», и она постоянно сбивалась и начинала всё заново. Да и мотив ей никак не давался. Оставалось надеяться, что, когда Дан возьмёт в руки гитару, всё пойдёт легче, Нюсик не будет над ней смеяться, а трамвай не зависнет в пустоте на веки вечные.
Измаявшись от скуки, Ри выпила кофе, съела, наслаждаясь каждой крошкой, кусочек шоколада и приготовилась лечь подремать, когда у лестницы, ведущей к переходу,
— Зря она так, — грустно сказал Дан. — Ты не бойся, ничего с ней не будет. Через три минуты заморозка пройдёт.
— Я уже говорила тебе, что ты страшный человек? — спросила Ри.
— Говорила, говорила…
Трамвай продолжал свой путь сквозь туман.
Нюсик сидела на скамейке у кабины водителя и дулась. Иногда она бросала на Ри красноречивые взгляды, видимо, ждала, что подруга встанет на её сторону и сделает Дану внушение, но Ри молчала.
Да и что она могла сказать? Заявить, что Нюсик сама виновата, что вести себя по-детски и швырять всяко разно в спину другому человеку глупо и опасно? Так вроде все тут взрослые люди, чтобы объяснять очевидные вещи. Хорошо ещё, что что пацифик на спине у Дана всего лишь замораживал на несколько минут, а не испепелял на месте!
Да и вообще её сейчас занимали совсем другие вещи. Трамвай, если ничего не поменялось, вёз их в Сиреневый садик, к той загадочной девушке. Дан ничего не сказал по этому поводу, вообще выглядел беззаботным, и, пока Ри и Нюсик вели безмолвный диалог, наигрывал на гитаре, и по тому, как замедлялась и ускорялась мелодия, было понятно, что он нервничает и на что-то решается.
Ри очень хотелось расспросить его обо всём, может, даже уговорить никуда не ходить, но это значило бы, что она вчера нарушила его просьбу, а значит, разговор был бы чреват новой ссорой.
— Ну что, попробуем спеть вместе? — предложила она, направляясь к дверям.
— Давай не сейчас. Давай на следующем перегоне. — Дан на секунду замер, прислушиваясь к своим ощущениям, и продолжил играть.
Нюсик спрыгнула на дорогу и замахала Ри, мол, присоединяйся. Ри вопросительно посмотрела на Дана, но тот только пожал плечами.
— Вы идите, погуляйте, я тут подожду.
Ри на минуту задумалась, не остаться ли, и последовала за подругой. Караулить взрослого человека и ревновать к фантому на пустом месте было глупо.
— А я и не знала, что тут так красиво! — сказала Нюсик, потягиваясь. — И пахнет так…
Ри вдохнула поглубже. От густого аромата закружилась голова.
— Слушай, а когда вы в Комсомольской роще были, ты мою бабушку не видела?
— Нет… Не знаю. Не присматривалась.
—
— Вроде да… Меня этот твой гитарист-виртуоз отвлекал. Рассказывал, как пальцы вывихнул и тебя по сугробам искал. А чего ты про бабушку спрашиваешь?
— Да так, проверить кое-что хочу.
Ри так и подмывало заглянуть в гущу влажных сиреневых кустов. Чем чёрт не шутит, вдруг удалось бы разговорить ту незнакомку?
— Ну что, спустимся? — предложила Нюсик.
— Да не знаю. — Ри зябко передёрнула плечами. — Мокро там, а я не выздоровела…
— Тогда я одна? — Нюсик начала спуск по перекошенным крошащимся ступеням.
— Давай… — Ри помедлила, а потом, махнув рукой в пустоту, бросилась догонять подругу.
Когда они заглянули в самую гущу цветущих кустов, оказалось, что на могильном камне их никто не ждёт.
Когда они вернулись, Дан всё так же сидел, наигрывая на гитаре. Один сложный переход не давался ему, он возвращался к нему снова и снова. У Ри начала кружиться голова, она тихо кашлянула. Нюсик, заклинанием сушившая джинсы, скептически посмотрела на неё. Во взгляде явственно читалось: он у тебя ещё и задрот!
Добившись нужного результата, Дан ещё пару раз сыграл это место, и только тогда остановился.
— Ну что, как сходили?
Ри хотела было ответить, что неплохо, но вместо этого сказала:
— Нет там никого.
Дан едва заметно вздрогнул.
— В смысле?
— Ну, ты же там вчера кого-то встретил, так? А сегодня никого не было. Ни души.
— А, ты про это! Ну и хорошо. — Дан лучезарно улыбнулся Нюсик и спросил: — А ты как сходила?
Нюсик пожала плечами и продолжила водить руками над тёмными от влаги штанинами, бормоча под нос.
Трамвай зазвенел и резко рванул с места.
Вагон мелко затрясло, задребезжали стёкла, и хоть туман не рассеялся до конца, в просветах стало видно голубое небо.
— Это что? — обеспокоено спросила Нюсик.
— Это мы вчера пропели, — сказал Дан, осторожно толкая Ри в бок. — Гляди, работает! Не затянулось!
Ри кивнула. Ей ужасно хотелось спать, да ещё и из носа потекло после прогулки по мокрой траве. Хотелось побыстрее оказаться дома.
Просвет в тумане кончился, и трамвай успокоился, пошёл ровнее.
— Ну что, попробуем на два голоса? — Дан решительно направился к дверям.
Ри в ответ громко закашлялась и пожала плечами.
— Понял, не вопрос.
На первых же аккордах песни в салоне снова погас свет, а за окнами забурлило, закипело белое варево. Дан усыхал, терял волосы и зубы, но не умолкал, не прекращал играть, и туман опять поддался, расступился и открыл узкую полоску серой выжженной земли.
И как в прошлый раз, белые стены сомкнулись, как только закончилась песня. Сомкнулись, правда, ненадолго: не успел Дан немного прийти в себя и встать с подножки, как впереди замаячили облупившиеся ворота Парка текстильщиков. Трамвай заскрежетал колёсами, коротко тренькнул и остановился.