Хроники затерянной эры. Дилогия
Шрифт:
А когда шесть огненных шаров погасли, увидел множество спасающихся бегством легких кораблей. Удивительно, но среди микроскопических звездолетов уцелевших оказалось больше, они бросились на обожженные корпуса гигантов, потому что ничего другого им не оставалось, и были незамедлительно уничтожены не растратившими силу оборонными системами кораблей.
– Сияющий, – сказал адмирал с экрана, – прикажи Эльве занять место дредноута. Вы должны защищать тыл «щита».
– Что вы собираетесь делать, адмирал?
– Какая разница? Я отдал вам приказ, Сияющий,
– Понял, – ответил излишне поспешно.
Поспешно потому, что врубился в его задумку слишком поздно. Знай раньше, что он хочет сделать, отстранил бы его от командования.
Дредноут, увлекая за собой эсминцы, подвинулся вперед, туда, где, сражаясь из последних сил, держали оборону линейные крейсера. Он прошел их строй и врезался в наступающих. Тяжелый корабль проплыл между вражескими судами, как галеон в забытых морских сражениях. У него не было практически никакого оружия, не считая оружия главного калибра, яростно отстреливались только следовавшие за ним эсминцы, но психологический эффект он производил серьезный.
– Дредноуту просто повезло, – прошептал я. – Это было чистой воды самоубийство.
– Возможно, вы правы, отец, но повезло не ему, а нам всем. Если бы у вражеского командующего не сдали нервы… Возможно, он просто хотел сохранить жизни экипажей своих кораблей.
Я долго смотрел на экраны, транслирующие изодранные пушками Гаусса, прекратившие стрелять корабли, переводил взгляд на стратегический стол, на котором вражеский флот перестал быть вражеским. Все корабли издавали сигналы бедствия; все подавали сигнал капитуляции. М-да, мы не уничтожили, а захватили Шестой флот.
Я стоял в окружении своих солдат на борту флагмана «Гордость Аливрии». Некогда грозный враг, отделявший меня от цели, сейчас представлял собой дырявое корыто, но былой помпезности не растерял. Адмирал флота ОСА, весь в золотых медалях и серебряных бляшках, вышагивал по красной дорожке под траурный марш.
Если бы не прямая трансляция, передающая происходящее на сдавшиеся корабли флота, я бы плюнул на все церемонии и… словом, избавил бы старика от унизительных телодвижений. Но такова традиция – правящие круги ОСА придумали даже красивую церемонию сдачи в плен: окружающие должны знать, что эти героические люди сделали все, что было в их силах…
Адмирал снял с пояса бутафорскую саблю, возникшая словно из ниоткуда адъютант поднесла красную подушку, на которую он ее положил. Потом упал на колено и протянул саблю мне. Я принял молча, как должно победителю, и протянул руку, чтобы помочь подняться побежденному.
Вскоре мы сели за стол, адмирал подписал заранее заготовленную бумажку о безоговорочной капитуляции, и я во всеуслышание объявил о судьбе пленных:
– Меня ваши власти считают покойным террористом номер один, мои слова покажутся вам пустыми и нелепыми, но я всего лишь пытаюсь рассказать людям правду. Если бы это было возможно, отпустил бы всех сейчас же, но, к сожалению, обязан задержать вас на некоторое время. Однако даю слово, что все
Трансляция закончилась, и, отведя в сторонку не верящего своему счастью старика, я поинтересовался:
– Могу ли узнать подробнее о причинах, побудивших вас капитулировать?
Старик в почти позолоченной фуражке дернул щекой:
– Мне сто сорок лет, из которых восемьдесят пять я провел во флоте. Что-что, а считать умею, даже если бы мы бились до конца и уничтожили дредноут, эсминцы и весь ваш «щит», воевать с колоссом стало бы просто некому. Ну скажите, что было делать с той нависшей над нашими корабликами махиной? Что толку жертвовать жизнями молодых офицеров, если впереди всех ждет горечь поражения?
Я кивнул и пожал ему руку.
– Обещаю сдержать свое слово и выпустить ваших людей в скором времени. Прощайте, адмирал.
Он кивнул в ответ и прошаркал в соседний зал, заполненный поджидающими его высшими офицерами.
– Сияющий, – обратилась ко мне адъютант, – поступило сообщение, что станция связи захвачена.
– Наконец-то! Чего они копались так долго?
– Десантные группы наткнулись на серьезное сопротивление, вражеские солдаты и вооружившиеся работники станции сражались до последнего. Пленных среди них почти нет…
– Прискорбно. Почему они не могли просто сдаться, как этот адмирал?…А, ладно. Сообщите людям, которых мы вывезли из обсерватории Зальты-16, что их помощь наконец понадобилась. Думаю, они будут рады это услышать. И поинтересуйтесь, не надумали ли они возвращаться в Федерацию – вряд ли мы будем удерживать станцию слишком долго.
– Слушаюсь, Сияющий.
– Свободны.
Женщина выпрямилась, отдала честь и куда-то свалила, а я, не собираясь задерживаться на этой дырявой посудине, потащился к челноку.
– Сэр, – обратились ко мне откуда-то сверху.
– Эльва? Как ты здесь оказалась?
– Взломала СНИЖ, разумеется. Я хотела поинтересоваться, зачем вам нужны всякие… адъютанты? Я ведь справлюсь не хуже.
– Да, Эльва, все так. Но этих людей тоже нужно чем-то занять, если они увидят, что вокруг их бога пустое пространство, будут стараться его заполнить. Стоит мне отказаться от услуг назначившего самого себя адъютанта, придут двое других… Эльва, я не хочу, чтобы ты ревновала.
– Я не ревную, отец! Просто… Просто… Ну да, я ревную. Но я буду с этим бороться.
– Не расстраивайся, Эльва, в моей душе для тебя существует целое отделение, оно не сжимается и не заполняется ничем другим. Ты всегда будешь со мною, что бы ни произошло.
– Спасибо, отец!
– Не за что. Собери командующих на военный совет.
– Есть.
Она наконец замолчала, а я подумал, что в ближайшее время сойду с ума. Скоро приду к себе в каюту, а там такая же великовозрастная девочка Найта – если она полезет с какими-нибудь фокусами, как бы ни любил – придушу.
Глава 4Корректировка