Хроники Заводной Птицы

Мураками Харуки

Она покачала головой.

– Я могу есть зеленый перец в салате. А говядину жарю с луком. Но никогда не делаю мясо и перец вместе.

Я вздохнул.

– Тебе никогда не казалось это странным? – спросила она.

– Странным? Я просто никогда этого не замечал, – ответил я, задумавшись на мгновение: неужели за все время, что мы живем вместе, мне действительно ни разу не довелось поесть жареной говядины с зеленым перцем. Разумеется, припомнить этого не удалось.

– Ты живешь со мной, – продолжала Кумико, – но при этом почти не обращаешь на меня внимания. Ты думаешь только о себе.

– А вот

теперь сделай паузу, – сказал я, выключив газ и поставив сковородку на плиту. – Давай не будем отходить от темы. Допустим, я без должного внимания отнесся к таким вещам, как салфетки и туалетная бумага или говядина и зеленый перец. Признаю. Но это не значит, что я не уделяю внимания тебе. Мне наплевать, какими салфетками я пользуюсь. Ладно, если бы на стол положили черные, я, может, и удивился бы. Но белые, голубые… для меня это не имеет никакого значения. То же самое – говядина и зеленый перец. Вместе, по отдельности – какое мне дело? Даже если бы сам процесс жарки говядины с зеленым перцем вообще исчез с лица земли, меня бы это нисколько не задело. Это не имеет никакого отношения к тебе, к твоей сущности. Разве я не прав?

Вместо ответа Кумико двумя большими глотками покончила с пивом и уставилась на пустую бутылку.

Я отправил содержимое сковороды в мусорное ведро. К черту говядину, зеленый перец, а заодно и лук с пророщенными бобами. Странно: только что была еда, а теперь – просто мусор. Я открыл пиво и стал пить прямо из бутылки.

– Зачем ты это? – спросила Кумико.

– Тебе ведь противно было.

– Сам бы съел.

– Мне вдруг расхотелось говядины с зеленым перцем.

Жена пожала плечами.

– Как хочешь.

Она положила руки на стол, опустила на них лицо и долго сидела в такой позе. Видно было, что она не плачет и не спит. Я взглянул на пустую сковороду на плите, взглянул на Кумико и залпом допил пиво. Сумасшедший дом! Стоило поднимать шум из-за салфеток, туалетной бумаги и зеленого перца?

Я подошел к жене и положил руку ей на плечо.

– Ну хорошо. Я все понял. Никогда больше не буду покупать голубые салфетки или туалетную бумагу в цветочек. Обещаю. Завтра я отнесу все обратно в супермаркет и обменяю. Если не поменяют, сожгу их во дворе. А пепел выброшу в море. И больше никакой говядины и зеленого перца. Никогда. Запах скоро улетучится, и нам больше никогда не надо будет об этом думать. О’кей?

Кумико по-прежнему молчала. Хорошо бы выйти прогуляться на часок, а потом вернуться и увидеть, что она повеселела, но я знал, что такого не случится. Ситуацию надо уладить самому.

– Послушай, ты устала, – сказал я. – Отдохни немного, и пойдем куда-нибудь съедим пиццу. Когда в последний раз мы ели пиццу? С анчоусами и луком. Закажем одну на двоих. Мы ведь можем себе позволить изредка сходить куда-нибудь перекусить.

Это тоже не помогло. Кумико по-прежнему сидела, вжавшись лицом в руки.

Я не знал, что еще сказать, сел напротив и стал смотреть на нее через стол. Из-под ее коротких черных волос выглядывало ухо. На нем была сережка, которую я никогда раньше не видел, – маленькая золотая рыбка. Где и когда она могла купить такую штуку? Хотелось курить. С тех пор как я бросил, не прошло и месяца. Я представил,

как достаю из кармана пачку и зажигалку, беру сигарету с фильтром и закуриваю. Я набрал полные легкие воздуха и вдруг почувствовал сильный запах жареной говядины и овощей. Откровенно говоря, есть хотелось страшно.

Взгляд вдруг остановился на календаре со значками лунных фаз. Приближалось полнолуние. Ну конечно – у Кумико наступали критические дни.

Только став женатым человеком, я по-настоящему осознал, что являюсь жителем Земли, третьей планеты Солнечной системы. Я жил на Земле, Земля обращалась вокруг Солнца, а вокруг Земли вращалась Луна. Нравится мне это или нет, но так будет продолжаться вечность (или то, что можно назвать вечностью в сравнении с моей жизнью). Я стал смотреть на вещи подобным образом под влиянием почти абсолютной точности 29-дневных менструальных циклов своей жены, которые полностью совпадали с фазами Луны. Критические дни Кумико всегда переживала тяжело. За несколько дней до начала становилась неуравновешенной, даже подавленной. Поэтому, хоть это и касалось меня лишь косвенно, ее циклы стали и моими. Каждый месяц приходилось быть внимательным, чтобы не создавать ненужных проблем. До женитьбы я почти не замечал фаз Луны. Может, она и попадалась мне на глаза, когда я смотрел на небо, но ее форме в тот или иной отрезок времени я не придавал никакого значения. А после свадьбы я стал следить за тем, что творится с Луной.

До Кумико у меня было несколько девушек, и, конечно, у каждой был свой период. У одних он проходил трудно, у других – легко, у некоторых заканчивался за три дня, у некоторых продолжался неделю. Бывало, все проходило регулярно, а то случались задержки дней на десять, что пугало меня до смерти; у одних женщин от этого портилось настроение, на других почти не влияло. Хотя до женитьбы на Кумико я никогда не жил с женщиной, и природные циклы значили для меня лишь смену сезонов. Зимой я надевал пальто, летом наступало время сандалий. И только. Женившись, я обзавелся не только сожительницей, но и новыми представлениями о цикличности. Только раз в ее циклах произошел сбой на несколько месяцев. Это случилось, когда она была беременна.

– Извини, – сказала Кумико, поднимая на меня взгляд. – Я не думала на тебя набрасываться. Просто устала, да и настроение плохое.

– Все в порядке. Не думай об этом. Когда устанешь, надо выпустить пар на кого-нибудь. Потом легче.

Кумико сделала глубокий и медленный вдох, задержала дыхание и выдохнула.

– А ты? – спросила она.

– Что я?

– Ты, если устаешь, никогда ни на кого не выпускаешь пар. А я вот выпускаю. Почему так получается?

Я покачал головой.

– Никогда не замечал. Странно.

– Наверное, у тебя внутри – глубокий колодец. Ты крикнешь в него: «У короля – ослиные уши!» – и все в порядке.

– Может, и так, – не сразу откликнулся я, задумавшись.

Кумико вновь обратилась к пустой бутылке. Рассмотрела этикетку, заглянула в горлышко, повертела в пальцах.

– У меня скоро месячные, – сказала она. – Поэтому, наверное, такое плохое настроение.

– Знаю. Ты не переживай. Не у тебя одной проблемы. В полнолуние умирает масса лошадей.