Хронологии. Пророки и чудотворцы. Т.5
Шрифт:
Согласно христианскому вероучению, чудо требует осторожного отношения даже в самых убедительных случаях[3]. Стремление к чудесам и знамениям Христос порицал, что зафиксировано в Евангелии (Мф. 12:38—39). Подобным образом действовали и Отцы Церкви, а доверие к прорицателям, магам и целителям осуждалось ещё в Ветхом Завете (Втор. 18:10—14
Но лучше всего тема «ЧУДА» кторая укоренилась в умах роосиян раскрыта в статье взятому мною из книги «Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона»:
«Чудо – объективное значение
Всякого рода необычайные и необъяснимые явления сами по себе не представляют чудес и получают характер чудесного лишь при определенном способе их истолкования, причем для неверующих всегда остается возможность отрицать наличность Ч. ссылкой на неизвестные еще законы природы, галлюцинации и т. п.
Наоборот, при соответствующем миросозерцании самое обыкновенное явление жизни может приобрести значение Ч.
Такое значение, например, может получить выздоровление больного ребенка в сознании религиозной матери, если это выздоровление произошло после ее молитвы. Обыкновенно под Ч. мыслится событие, не вытекающее из законов природы или естественных человеческих сил, а обусловленное сверхъестественными силами людей или более могущественных существ.
Таким образом признание Ч. предполагает прежде всего особый вид причинного воздействия, не совпадающего с законами природы. Однако одного этого допущения недостаточно для обоснования Ч.
Можно быть индетерминистом, т. е. видеть в человеческой воле более или менее независимую от законов природы самостоятельную силу, но отрицать существование сверхъестественных действий.
Вторая посылка, необходимая для дедукции Ч., дается воззрениями супранатурализма, утверждающего вмешательство в ход простых событий сверхъестественных сил людей или других существ.
В древнегреческой философии понятие Ч., основанное главным образом на религиозных верованиях, находило себе благоприятную почву по преимуществу в мировоззрениях Гераклита, а еще более пифагорейцев, признававших непосредственное влияние богов и демонов на человеческую жизнь и установивших мистические культы героев и праотцев. Впрочем, религиозно-мистические элементы, открывавшие широкий доступ всему чудесному, присущи были в той или иной мере воззрениям большинства философов древности, начиная с Фалеса, утверждавшего, что «все полно богов», и кончая неоплатониками, пришедшими, в лице Ямвлиха и Прокла, к практической теургии. Даже трезвая мудрость Сократа не мешала ему придавать серьезное значение мантике и прислушиваться к голосу своего таинственного .
У средневековых мистиков признание чудесного вытекало непосредственно из религиозного понятия о Боге, как творце и промыслителе мира.
Вся природа сотворена Богом и есть продукт Его воли; чудесное есть лишь необычное проявление Божественной воли. Такова точка зрения на Ч. блаженного Августина. По Рейхлину («De verbo mirifico»), чудотворной силой обладают слова Св. Писания в устах того, кто всем своим существом приблизился к Богу.
Затем к религиозным обоснованиям чудесного
Эта мистика природы получила свое наиболее яркое выражение у Агриппы Неттесгейма, в его сочинении: «De occulta philosophia». Здесь собрано все, что касается тайных наук и искусств средневековья.
В основании этой философии и магии лежит различие во всем мироздании трех областей: мира духовного, небесного и элементарного.
Мир духовный состоит из чистых духов, т. е. Бога и ангелов, небесный – из сфер неподвижных звезд и семи планет (признаваемых одухотворенными); наконец, элементарный мир образует земля со всеми своими обитателями. Высшие миры влияют на низшие.
Ангелы повинуются воле Бога и сами влияют на небесные тела, а земля непосредственно подчинена влиянию небесных светил. Носителем этого влияния высших духовных сил на элементарный мир земли является жизненный дух или quinta essentia.
Всякого рода таинственные связи в событиях земной жизни основаны на общемировой гармонии и симпатии элементов. Все великое имеет свои отзвуки в малом и ничтожном, которое поэтому может служить показателем мировых событий.
Доступные человеку магические влияния обусловлены главным образом тем принципом, что «подобное производит подобное».
Употребление в пищу животных порождает в людях свойства этих животных. Благодаря этому, думает Агриппа, можно увеличивать свою смелость, питаясь сердцами петухов
Кто носит на своем теле летучую мышь, тот не может спать.
Слова и заклинания имеют силу, поскольку они выражают природу вещей.
Так как все влияния, в конце концов, духовного порядка, то при посредстве воображения и воли можно достигнуть высокой степени могущества.
Но истинную власть над природой может получить только тот, кто возвышается к ее
первоисточнику, вполне освобождается от чувственности и достигает единения с Богом.
При посредстве этого единения можно творить всякие чудеса, исцелять больных и воскрешать мертвых.
Поэтому-то лишь благочестивые повелевают всеми элементами и могут быть названы властелинами мира.
Являясь проповедником чудесного, Агриппа был, однако, ярым противником средневековых процессов над ведьмами и однажды сам победоносно защищал на суде заключенную в тюрьму женщину, все преступление которой состояло в том, что она была признана дочерью ведьмы.
Эту же борьбу успешно продолжал его последователь, Иоганн Вир.
Аналогичное воззрение на природу имел философ-врач Теофраст Парацельс, основывавший свое врачевание на познании внутренней сущности всей природы и человека.
Вообще средневековый супранатурализм имеет свою опору главным образом в мировоззрении неоплатонизма, понимавшего всю действительность как эманацию Бога. Эмпирический мир не представляет собой, с этой точки зрения, чего-нибудь самостоятельного, но одну из ступеней Божественной природы.