Хронос
Шрифт:
— Тима все будет хорошо. Это всего лишь видение, и ничего более. Всего лишь видение. Это пройдёт.
— Пройдет? Ни черта не пройдет! — заявил он. — Это длится уже почти месяц. Изо дня в день, изо дня в день мне приходиться проходить через такое. Стражники Египта, индейцы майя, террористы будущего, ядовитые твари, а теперь еще и боги. Чёртовы боги! Ты хоть понимаешь, что это значит!? — спросил он Анну, и на его глазах появились слезы. — Все!!! Все, что мы знаем, было ложью!! Все, от начала и до конца! Нет ничего настоящего! Боги средь небес воюют и рвут друг друга, убивая миллионы людей. И с этим я ничего не могу поделать! Ты даже не представляешь, каково это, просто стоять и смотреть. Смотреть на то, как кожа сгорает на людях живьем, как их внутренности
— Тима, но это же не значит, что все плохо. Раз боги есть, то значит и магия есть, значит, и есть что-то за смертью. Это же хорошо! — говорила девушка, не отпуская парня. Она почувствовала, как одинокая слеза упала на плечо.
— Да, боги есть, — кивнул Тим, и взглянул Анне прямо в глаза. — Но это и есть самое ужасное!
— Почему?!
— Почему? Потому что, если что-то со мной случается плохое, ладно, в этом нет ничьей вины, никто не может мне помочь. Нет на небе силы, что помогла бы изменить это. Нет богов, которые помогли бы мне, — и тут он замолчал, но после небольшой паузы произнес:
— Но боги были. Они были! И они ничего не делали! Ничего! Мы одни, Анна, мы совсем одни! И все что у нас есть, это лишь мы сами. Мы совсем одни, — почти простонал он. Парень посмотрел в другую сторону, прижавшись к Анне, и обняв ее, закрыл глаза.
Сейчас, при взгляде на окружавшую темноту, картины битвы богов растаяли, словно соль в морской воде, но перед его глазами встало то, что он увидел у индейцев майя. Его вновь обуял тот самый ужас, тот нечеловеческий ужас, который точил его с самого их первого перемещения. Незнание, что будет с ними дальше, незнание ничего! Ты словно слепой, который вошел в лабиринт минотавра. Ты не знаешь, куда идти, а там, где-то далеко есть сила, которая может тебе помочь, облегчить твои муки, но она ничего не дает, и лишь выжидает, когда лучше убить тебя.
— Анна, во что теперь верить? Что здесь правда, а что нет? — посмотрел он на девушку. Но та, не говоря ни слова, взяла его за голову своими тонкими пальчиками и посмотрела прямо в глаза.
— Тима, верь в меня, верь в свою сестру, верь в себя. Верь в себя так же сильно, как я верю в тебя! — сказала она и поцеловала его в губы.
Тима ответил ей взаимностью, и они слились в долгом поцелуе. Постепенно ужас, который давил на парня, стал спадать, но ярость, которая бушевала в нем, никуда не делась, лишь постепенно засыпая, готовая в любой момент вырваться наружу. Пусть Тим чуть успокоился, но он все еще не мог вынести того, что понял. Боги есть! Боги все это время были, но ничего, ничего не делали. Ни для кого. Лишь для себя! А все те ужасы, что он пережил со своей сестрой…
«Я чуть не умер от яда паука, но я выжил. Я выжил и исцелился. Но что же боги не обратили на это внимания? Боги даже не смотрели в мою сторону, когда я страдал, и не хотели своей великой силой помочь мне, они лишь метались из стороны в сторону, убивая друг друга. Весь тот ужас был просто так, все это — просто случайность, случай?» — спрашивал он себя.
В последний раз на его глаза набежала слеза и скатилась по щеке, переходя на щеку Анны. Взглянув на нее, Тим заметил, что и она также плачет. Увидев это, он тут же обнял ее еще сильнее. Оба влюбленных, склонив головы, смотрели на далекую луну, не думая ни о чем. Не думая ни о богах, ни о страданиях, а лишь о том, что они есть друг у друга, ведь что же еще у них осталось?
******
— Гефест! Гефест! — уже откровенно начал орать появившийся небольшой фавн, который морщился и содрогался при каждом ударе могучего молота в руках великого кузнеца.
— А, чего?! — произнес Гефест, посмотрев сверху вниз в сторону входа
— Великий Гефест! Зевс просил вам передать вот это, — произнес фавн, и в его волосатой руке появился ниоткуда папирус.
— Ох, вечно отрывают от работы, — пожаловался божественный кузнец и, положив свой могучий молот, исписанный самыми разными символами, прихрамывая, пошел вперед, то и дело опираясь на золотые столбы, которые беспрерывно двигались по мастерской, меж которых то и дело мелькали циклопы, только и успевающие поддерживать жар в печи.
— Что же пожелал великий Зевс? — произнес Гефест и принял крошечный для него кусок папируса из рук фавна. Послание тут же увеличилось в размерах. — Это все? — спросил он.
— Да, о, великий Гефест, — склонился фавн.
Ну, раз так, то иди уже, местный жар не для твоих костей, — проговорил он с ноткой заботы. Гефест не терпел беспорядка в своей мастерской, но еще больше он не желал, чтобы его мастерскую запятнала хоть капля чьей-то крови или метка смерти. Фавн же, облегченно выдохнув, встрепенулся и ушел в землю, словно лесной жук. Развернув свиток, Гефест принялся читать его, и с каждым прочитанным словом он все больше и больше поражался и возмущался.
Он что, совсем с ума сошел? — произнес он себе под нос, но даже от этого жар в печи резко увеличился, отчего циклопов обдало волной жара. — Талоса еще одного захотел, что, тогда не хватило!? Чтоб его! — выругался бог и заковылял обратно к своей наковальне. Уже ненужный свиток в его руках тут же сгорел, а его пепел испарился из-за ужасной температуры вокруг. Вновь взяв свой молоток, он стал бить им по новому оружию, которое пришло в его голову несколько веков назад. Оружие такой мощности и точности могло полностью изменить ход войны, от которой кузнец уже порядком устал. Создавать тысячи простейших орудий для греческой армии не приносило ему удовольствия. Где тут взяться искусству и красоте, думал он. Гефест часто размышлял о красоте оружия, и пусть те клинки, не изготовленные им лично, он не считал хорошим оружием, но порой то, что приносил ему Арес со своих многочисленных битв, удивляло кузнеца, бросая ему новый вызов. Превзойти в мастерстве всех богов, вот чего добивался греческий бог, но с каждым новым выплавляемым наконечником он чувствовал, как его мастерство, словно в песок, уходило сквозь пальцы.
— Великий Гефест, великий Гефест!
— Да что такое! — воскликнул бог, с силой бросив на пол свой молот, отчего по мрамору пошла трещина. Тут же подбежали циклопы и принялись поднимать молот, заделывая появившуюся трещину в черном как смоль мраморном полу.
— О, великий Гефест. Зевс послал меня за новыми наконечниками для стрел, — проговорил появившийся Гермес в белой тунике.
— Хм, странно. Почему сразу с фавном не приказал забрать? — проговорил тут же успокоившийся Гефест и, повернув голову, прокричал, — Демид, неси сюда десятые орудия! — от его крика своды мастерской зашатались. Тут же один из циклопов повернулся и молча пошел куда — то вглубь мастерской. Спустя пару мгновений вернулся с деревянным кубом огромных размеров.
— Вот тут все, что просил Зевс, — сказал кузнец.
— Ясно. Благодарю о великий Гефест, — поклонился Гермес и, прикоснувшись к кубу, который был в несколько раз выше него, исчез.
— Ох, ну хоть сейчас поработаю, — произнес бог. Но тут у порога его мастерской вновь появился гость.
— О, великий…
— Чего тебе надо!? — со злобой проговорил Гефест, и сам того не заметил, как в руках появилось его копье.
— Да успокойся же ты, наконец, — прогремел гость, и тут же вход в пещеру осветила яркая вспышка света, отчего циклопы зажмурили свои единственные глаза. Но Гефесту было плевать на это. Он сотнями лет смотрел на бушующее пламя, и его глаза давным-давно привыкли к ярчайшему свету, а потому он сразу понял, кем был незваный гость.