Хрупкая женщина с веслом
Шрифт:
– Привез твою маму, которая собралась помогать тебе избавляться от трупа любовника в доме мужа. Ну не могу же я не помочь любимой женщине в таком важном деле? Ты уже придумала, куда хочешь деть тело любовника?
Наташка стояла и моргала, но по крайней мере больше не плакала. Неужели еще не дошло, с кем мать шашни завела? Или никак не может представить нас вместе? Волков, конечно, значительно выше меня (но не так уж намного), но я шире раза в два, если не больше… Наверное, мы смотрелись рядом несколько комично. Дядя-каланча и весьма крупная тетя… Но с маленьким мужичонкой
– Давай, показывай, что осталось от любовника, – сказал Волков Наташке. – Ну, пошла!
Наташка развернулась и на самом деле направилась к дверям дома, но на пороге притормозила и повернулась ко мне.
– Мама, я боюсь.
– Живых надо бояться, – заметил Волков и первым вошел в дом. – Люба, куда теперь?
На кухне на самом деле лежал мертвый молодой мужчина, причем в одних трусах.
– Почему он голый? – посмотрел Волков на Наташку.
– Я оделась, – сказала она. – А он всегда есть хотел после секса. Мы пошли на кухню и…
– Одежду его принеси, – приказал Вячеслав. – Люба, сходи с ней, проверь, чтобы ничего не осталось.
– Вы его одевать собираетесь? – обалдело посмотрела на Волкова Наташка.
– Ты что, дура?
– Да, – кивнула дочь. – Мама мне регулярно об этом говорит.
Волков посмотрел на меня, потом пояснил Наташке, что в доме нельзя оставлять ничего из вещей ее любовника. Я вспомнила про пакетик, отданный мне горничной, и подумала, что вещички вполне можно будет выкинуть. Теперь их некому отдавать. Или кое-что там было от Валерия? Все равно не буду отдавать. Обойдется. Пусть кто-нибудь из бомжей, рыскающих вокруг нашей помойки, порадуется.
Я ознакомилась с документами покойного Андрея, правда, держала их через платочек, чтобы не оставить своих отпечатков пальцев. Молодого парня было жалко, но нечего по чужим женам бегать, да еще и встречаться с ними в домах мужей. Вещи Андрея я засунула в два простых черных пакета для мусора. Волков взял труп поперек туловища и крикнул Наташке, чтобы открывала двери. Она резвой козочкой побежала вперед.
Волков загрузил тело в заднюю часть своего джипа, прикрыл каким-то пледом, который у него там валялся, и распахнул перед нами дверцы.
– Садитесь, дамы, – пригласил он.
– А… – открыла рот Наташка.
– Бэ, – сказал Волков. – С нами поедешь. Помогать будешь.
– Но…
– Мне тебя легче подсадить, чем маму. И вообще, кому надо от трупа избавиться?
Наташка молча забралась в машину и устроилась за мной.
– Куда ты хочешь ее подсаживать? – спросила я, когда Волков уже завел двигатель.
– Люди должны помогать друг другу, – ответил он. – Я вам помог, вы – мне поможете. Я решил, что этот труп будет отличным подарком для одного моего недруга. Не буду вдаваться в детали. Он сделал мне много пакостей. Я не хочу оставался в долгу.
– Ты собираешься подбросить труп к нему в дом?
– Угу.
– А Наташку куда ты собрался подсаживать?
– Через забор нужно будет перелезть, чтобы ворота нам открыть. Не ты же полезешь?
– Боишься, что забор рухнет, если полезу я?
– Да нет,
– А если в доме кто-то есть?
– Все в Англии, – Волков поджал губы.
Я поняла, что мы, скорее всего, едем к дому того человека, к которому ушла жена Волкова и с которым она переехала в Лондон.
С другой стороны, труп долго не найдут…
– Надо было перчатки из дома взять, – сказала я.
– У меня есть в сумочке, – пискнула Наташка.
Сумочку она прихватить не забыла. Для меня перчатки нашлись в бардачке у Волкова, как и для него самого.
Наташка не выпендривалась, а порвав черные брючки во время перелезания через забор, даже слова не сказала. Правда, открыть ворота у нее получилось не с первого раза, но все-таки получилось. Волков заехал внутрь.
В дом забирались через окно. Так велел Волков. Я не спорила. Наташка вообще была на все согласна и, по-моему, пребывала в легкой прострации.
Вся мебель в доме была покрыта полиэтиленовыми чехлами, на которых уже скопился слой пыли, как, впрочем, и на полу, на котором мы оставили следы.
– Я пойду поищу швабру, чтобы следы растереть, – сообщила я двум напарникам, пока Волков присматривал место для Андрея. Наташка ходила за ним тенью, держа черный пластиковый пакет с вещами.
В результате Волков устроил мертвого Наташкиного любовника у камина. В соседнее кресло бросил пакеты с его вещами, я затерла наши следы, так что стало непонятно, сколько человек побывало в доме. Но, думаю, скоро и эта дорожка покроется пылью. У нас обычно если уезжают в Лондон, то навсегда или по крайней мере надолго. Возможно, дом будут продавать по доверенности. Ну и пусть разбираются с «подарком» и строят версии того, как он тут оказался.
Когда уже возвращались, у Наташки зазвонил телефон. В трубке заорал Олег, да так, что услышали мы с Волковым.
– Где ты шляешься по ночам,…?! – назвал зятек мою дочь неприличным словом.
Я мгновенно забрала трубку из рук дочери, которая ничего не успела ответить законному мужу, и тоже заорала:
– А ты где шляешься, зятек?! Ты хоть подумал, в каком состоянии оставил мою девочку? О том, что ей нужна моральная поддержка после случившегося? Настрогал детей, а толком воспитать не смог! Радуйся, что теперь хоть я есть среди твоих родственников. Уж как-нибудь позабочусь о твоей жене и младшей дочери, да и младшем сыне тоже!
– Люба? – очень робко спросил зятек.
Волков крякнул.
– Ну а кто ж еще-то? Кому еще могла позвонить моя дочь, чтобы получить моральную поддержку? Мне же в голову не могло прийти, что ты упрешься на всю ночь! Иначе я бы сразу же забрала Наташку.
– Вы где? У тебя дома? – также робко спросил зятек.
– Нет, к твоему дому подъезжаем. Хотя можем и ко мне поехать.
– Нет-нет, приезжайте ко мне, пожалуйста, – заблеял зятек.
Волков не переставал хихикать. Вероятно, он никогда не слышал такого робкого голоса Ступникова. Но это хорошо. Будет знать, что ко мне нужно относиться уважительно. Правда, он, наверное, это уже и так понял.