Хрупкая женщина с веслом
Шрифт:
– Мне нравится балет, и просто было любопытно… Я пытаюсь выяснить все, что возможно, о своих пациентах. Иногда это помогает в работе. То есть я ходил не смотреть на вас лично – хотя, признаю, выбирал постановки с вашим участием – а на балет, в театр. Я хотел проникнуться атмосферой…
– Возможно, вам стоило попроситься за кулисы, посмотреть не выступления, а репетиции, – заметила я.
– Нет, мне оказалось достаточно того, что я видел. Я понял, чего лишилась ваша мама, – он посмотрел вначале на Ивана, потом на Святослава.
Затем врач предложил представиться мне. Его
– Что именно вас удивило? – спросила я.
– Если не ошибаюсь, вы трое в прекрасных отношениях? – ответил он вопросом на вопрос. – Можете не отвечать. Это сразу видно.
Я сказала, что мы даже проживаем со Святославом в одной квартире.
– Но дочь Любови Александровны вы не приняли? – спросил врач у Ивана и Святослава.
– Почему не приняли? – пожал плечами Иван. – Приняли. Была бы не она, так другая. А тут Люба вошла в нашу семью.
– Мы с ней не общаемся. У нас нет необходимости с ней общаться. Каждый из нас живет своей жизнью, – добавил Святослав. – А почему вы спрашиваете?
– Пытаюсь разобраться в отношениях в вашей семье.
– Зачем? – спросила я. – Из профессионального интереса?
– Частично. Я могу спросить про ваши отношения с братом Валерием и причину вашего появления сегодня здесь и именно в этом составе?
– Меня Валерий не принял. Я его тоже особой любовью не жалую, – сказала я. – Хотя с другими детьми Ступникова и Марианны Владиславовны мне удалось найти общий язык.
Про то, что Валерий пытался подбивать клинья к моей Наташке, говорить не стала. Зачем это врачу?
– Не дружим мы с Валерием, – произнес Иван. – Да и со Святославом мы тоже не дружим. Мы все очень разные. Встречались вместе только в доме отца.
– То есть, насколько я понимаю, Валерий вам ничего интересного не сообщал? – легко улыбнулся врач.
– Связанного с нашей матерью? Нет, – ответил Иван. – А есть что сообщить?
Я спросила, был ли назначен официальный опекун Марианны Владиславовны.
– Валерий Олегович, – ответил врач.
– И он сюда ездит? – пораженно подался вперед Святослав.
– Довольно регулярно.
Святослав, Иван и я переглянулись.
– Зачем он сюда ездит? – поинтересовался Иван.
– Ну, вообще-то здесь содержится его мать.
– С ней же невозможно общаться! – истерично крикнул Святослав. – Я прекратил ездить, потому что не могу видеть ее в таком состоянии! Я хочу, чтобы она у меня в памяти осталась совсем другой!
– Мне понятна ваша реакция, – кивнул врач.
– Зачем Валерий оформил опекунство? И давно ли он это сделал? – уточнила я.
– Насчет того зачем, вам нужно его самого спрашивать. А насчет давности… Секундочку…
Врач пощелкал компьютерной мышью и сообщил, что около пяти лет назад. По срокам получалось, что в конфетно-букетный период его отца и моей Наташки. И ведь Валерий не скажет зачем…
– А вы нам можете сообщить что-то интересное, что не сообщил Валерий?
– Могу. Я часто вызывал сюда Валерия, как официального опекуна. Более того, он – единственный из детей Марианны Ступниковой, кто регулярно навещает мать. У меня в компьютере есть все его координаты. Для того чтобы найти вас,
– То есть Валерий не мог скрыть эту информацию? – уточнила я.
– Навсегда – нет. Но до поры до времени мог не сообщать вам. А в дальнейшем от него бы ничего не зависело.
– Не томите, – попросил Иван.
– Наследство, – пожал плечами врач.
– От кого? – спросил Святослав. – От бабушки?
– И от дедушки, – улыбнулся врач.
– От обоих?! – пораженно спросил Святослав.
Врач кивнул, продолжая улыбаться, потом пояснил, что бабушка Ивана и Святослава (а также Альбины и Валерия) – мать Марианны – точно знала, где находится ее дочь. Пациентам разрешается вести переписку – они же не в тюрьме, и Марианна в периоды просветления писала матери. Поэтому представитель адвокатской конторы, с которой имела дело бабушка, без труда нашел наследницу.
– Валерий может получить деньги, являясь официальным опекуном? – спросил Иван. – В обход нас?
– Насколько я понял, нет, – ответил врач. – Ваша бабушка все оговорила. Она же сама не приезжала сюда и не знала точно, в каком дочь состоянии. Выяснить это было поручено вполне определенной адвокатской конторе. У них ведь в завещание возможно включать самые странные – с нашей точки зрения – пункты.
– Но тут-то что странного? – не поняла я.
– Тут – ничего, – согласился врач. – Но я один раз столкнулся со случаем, когда наследнице требовалось выйти замуж за человека, отвечающего определенным параметрам. В противном случае деньги уплывали в приют для животных.
– Ну и как? Вышла? – рассмеялся Святослав.
– Вышла. Я повторяю: в вашем случае нет ничего необычного. И наша клиника сотрудничает с подобными адвокатскими конторами, а также специализированными детективными агентствами, занимающимися поиском наследников по всему миру. И как раз представители такого агентства приезжали по поводу завещания вашего дедушки.
Врач посмотрел на Ивана, потом на Святослава.
– И что? – спросил Иван.
– Сколько денег завещано, я не знаю. Я не спрашивал, а мне, как вы сами понимаете, такую информацию не открывали. Наша клиника просто оказала содействие в поиске наследницы. Мы предоставили точную информацию о состоянии ее здоровья. И при таком состоянии здоровья она не может сама распоряжаться деньгами. К этому выводу пришли и представитель адвокатской конторы, и представитель детективного агентства.
– И что теперь? – спросила я. – Деньги пойдут в приют для животных?
– Нет, приют для животных ни в одном из ваших случаев не фигурирует. Деньги пойдут детям и внукам. Так сказано в обоих завещаниях.
– Когда? – спросил Иван.
– После смерти вашей матушки. От естественных причин. В случае сомнения должно быть проведено самое тщательное расследование – чтобы, не дай бог, к смерти не оказался причастен кто-то из наследников. В таком случае он лишается своей доли.
– Доли равные? – спросила я.