Хрупкое сердце
Шрифт:
— Иди домой, — пробормотала я.
— Ни единого шанса.
— Знаешь, я рада за тебя, — сказала Элли своему сыну, ее губы дрожали от волнения.
— Это действительно хороший способ показать это, — ответил Тревор.
— Ты не знаешь, как это было. — Она поднесла руку ко рту и покачала головой — Он был моим ребенком.
— Я знаю это, — мягко сказал Тревор.
— И вдруг он исчез, — прохрипела она
— Но потом мы узнали, что у него есть собственный ребенок. У моего ребенка родился ребенок. — Она всхлипнула,
Не имело значения, какой ужасной она была, или любила она меня, или не любила. В тот момент она была матерью, и я была матерью, и я даже не могла понять, какую боль она, должно быть, испытывала.
— Но этот ребенок был так далеко, — сказала она едва слышным голосом. — И с матерью, которая, похоже, не особо интересовалась нами.
Я хотела поспорить, но не стала. Это была ее история.
— Я так беспокоилась об Этте, так беспокоилась о том, все ли с ней в порядке, что, возможно, видела некоторые вещи, которых там не было, — сказала она, встретившись со мной взглядом. — Я прошу прощения за это.
Я кивнула.
— Но я думала, что мы с этим разобрались, — сказала она, подняв руки в жесте. — Я не понимаю. После этого мы были на связи, и все, казалось, было в порядке.
— Все в порядке, — тихо ответила я.
— Тогда почему ты не сказала мне, что была в городе? Почему не позволила нам увидеть Этту? К чему вся эта секретность и шныряние с моим сыном? — Ее глаза обратились к Тревору — Ты знал, что то, что ты делаешь, было неправильным. Вот почему ты это скрывал.
— Нет, — сказал Тревор, перебивая ее. — Я знал, что тебе это не понравится. Это единственная причина, по которой я не говорил с тобой об этом. Все знали, ма. Каждый.
— Ну, — сказала она, и ее лицо побледнело от шока, — это приятно знать.
— Я люблю тебя, — сказал Тревор. — И никогда не хотел, чтобы тебе было больно или грустно. Ей-богу, мама, я понятия не имею, почему у тебя такие проблемы с Морган.
— Я не знаю, — в отчаянии закричала его мама. — У меня никогда не было….
— Тогда какого хрена? — спросил Трев, заставив меня в шоке взглянуть на него. Я никогда не слышала, чтобы он так с кем-то разговаривал.
— Я ревновала, — наконец, призналась Элли, отворачиваясь от нас. — Это все, что было. Завидовала и боялась.
— Чего? — в замешательстве спросил Тревор.
— О, — со слезами на глазах икнула Элли. — Все, наверное. — Она невесело рассмеялась. — Я завидовала тому, что она провела время с Генри, возможно, больше времени, чем я за последние несколько лет, и что у нее была маленькая частичка его в Этте.
Ее слова поразили меня, как тонна кирпичей, и если бы думала, что она позволит мне, я бы обняла ее. Боже, я с самого начала была так озабочена тем, как она относилась ко мне, что проигнорировала боль, которую она испытывала после смерти Генри. Я предполагала, что она все еще
— А потом, после того, как ты встретил ее, ты начал вести себя по-другому, — сказала Элли, печальная улыбка растянула ее губы, когда она вытерла слезы на щеках. — Ты перестал так часто приходить, перестал рассказывать нам о своей жизни. Все, что я могла видеть, это то, что ты ускользаешь, и я знала, что это было из-за этих отношений, которые у вас двоих начались.
— Мама, — мягко сказал Тревор. — Ты же знаешь, что я никогда не уйду далеко.
— Знать и верить — две разные вещи, — ответила Элли. Она посмотрела на меня, стыд наполнил ее глаза.
— Дело никогда не было в тебе, Морган. Я думаю, ты молодец. Но… ты, кажется, просто попала в самую гущу событий.
— У меня никогда не было возможности сказать вам, как я сожалела о Генри, — сказала я. Теперь, когда своими глазами увидела, какую боль она испытывала, мне пришлось признать это, прежде чем я смогла сказать что-то еще. — Я не могу представить, что бы я делала, если бы потеряла Этту.
На моих глазах Элли как будто увяла. Ее руки закрыли лицо, плечи покатились вперед, и душераздирающий всхлип разорвал комнату.
— Мне очень жаль, какой ужасной я была, — сказала она, беря себя в руки.
Тревор проскользнул мимо меня и обнял маму руками, положив щеку ей на макушку, пока раскачивал их взад-вперед. Я смотрела на них всего мгновение, прежде чем повернулась и пошла обратно по коридору.
— У тебя все получилось? — спросил Майк, когда я нашла его на полу в гостиной, играющим с Эттой. Он сказал это легко, как будто уже знал ответ.
— Думаю, да, — сказала я с легким вздохом. Потом села на край дивана и улыбнулась, когда Этта протянула руку мимо Майка, чтобы украсть часть его деталей Лего.
— Это хорошо, — сказал он, перехватывая детали, которые Этта украла, и кладя их обратно в свою стопку.
Мы больше не разговаривали, пока ждали выхода Тревора и его мамы. Даже Этта молчала, пока играла. Когда, наконец, услышала шаги в коридоре, я повернула голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как Тревор вытирает ладонями глаза. Увидев, что я смотрю, он улыбнулся.
— Все хорошо? — спросила я, вставая, чтобы обнять его за талию.
Он кивнул и наклонился, чтобы прошептать мне на ухо:
— Моя мама попросила нас остаться на ужин, и у меня не хватило духу сказать ей, что мы уже поели. Все хорошо?
— Я немного проголодалась, — прошептала я в ответ.
— Я люблю тебя, — сказал он чуть громче, когда поцеловал меня в висок.
Я осталась в кольце его рук, еще не совсем готовая отстраниться.
— Я тоже тебя люблю.
— Я тоже люблю тебя, — вмешалась Этта, даже не отрываясь от своих блоков.
КОНЕЦ