Хрусталь
Шрифт:
– Плёнка, потому что почти в десять раз дешевле других носителей, потому что надёжнее, скорость записи выше всех текущих носителей, как бы прогресс ни шёл вперёд, у плёнки конкурентов до сих пор нет. – Она сделала вдох и продолжила. – Как выглядит информация, что это за информация, боюсь, мы никогда не узнаем. Мы и сами бы хотели посмотреть на это…
– Так почему бы не открыть короб и не считать с плёнки?
– Пробовали. Эффект наблюдателя.
– Что это значит?
– Настолько чувствительная субстанция, что даже наличие наблюдателя полностью меняет, искажает или уничтожает её на корню.
– А что на плёнке то в итоге? Ну вот мы достали информацию из
– Ах, ты про это… Одно большое, жирное ничего. Как будто и не велась запись. Чистая плёнка.
– Но когда грузим в Медейю, она это интерпретировать может?
– В этом весь парадокс.
– Вы не задумывались о том, что она интерпретирует пустоту?
– Задумывались. Мы вообще много о чём задумывались, но эксперимент идёт, запись происходит, данные интерпретируются. – Она задумалась. – Если мыслить гипотетически, то межматерье – это абсолютное ничто, разделяющее Первый и Второй Универсумы… Или бесконечное число универсумов. Мы не знаем. Интерпретируя это абсолютное ничто, мы по сути и работаем с пустотой. Поэтому, вскрывая коробы, мы ничего не находим, там ничего и не может быть! Откуда там чему-либо взяться, верно? Тем не менее, когда в этой формуле появляется Медейя, она нам даёт какую-то информацию о Втором Универсуме. Но это приводит нас к другому парадоксу. Что если абсолютное ничто в нашем понимании – это вовсе не абсолютное ничто в понимании вселенной? Может быть это просто разделитель, который тупо защищает людей от коллапса Универсума? А наш мозг попросту не способен это ничто воспринимать. Вообще никак.
– А что в итоге Медейя выдаёт? Какие интерпретации?
– Она рассказывает нам о том, каким является Второй Универсум. Чаще всего – это информация о строении атомов, молекул, фундаментальных частиц и так далее. Если верить её интерпретациям, то атом Второго Универсума состоит из антипротона, антинейтрона и позитрона.
– Полная противоположность нашему.
– Именно, так что у нас есть косвенные доказательства существования антивселенной. Кстати, благодаря этому мы получаем объяснение зачем нужно межматерье. Оно помогает избежать аннигиляции.
– Мой мозг уже плавится…
– Сейчас я тебя добью. Я пишу цикл статей о «фундаментальной диффузии», название черновое. В один момент появилась гипотеза, что третий закон ньютона можно расширить. – Она довольно хихикнула. – Бред, конечно, но вот послушай. Абсолютное ничто в принципе не может быть интерпретировано, ибо оно создано, как заслон. Та информация, которую мы получаем через Медейю – это всего лишь жонглирование фундаментальными частицами и античастицами. – Её глаза горели. – Мы берём за аксиому, что интерпретируя межматерье, мы его дезинтегрируем, удаляем из реальности. Простыми словами – копаем тоннель ко Второму Универсуму. Но что, если мы ничего не копаем, а просто тасуем фундаментальные частицы? Как карты? Ты можешь перетасовывать колоду сколько угодно, но в ней от этого не станет меньше карт…
– И таким образом получаем информацию, просто выхватывая фундаментальные частицы и переставляя их местами?
– Именно. Мы просто перетасовываем фундаментальные частицы. – Она положила мне руку на коленку. – Данная гипотеза очень многое объясняет, в том числе происходящее на полигоне.
– «Фундаментальная диффузия» …
– Мы пускаем в свой мир то, что для него не предназначено и с ним не синхронизируется. Последствия налицо. Если запустить в посудную лавку слона, он же всё разобьёт. Мы запустили к себе такого слона…
Какое-то время мы сидели молча.
– Так, подожди. Для чего нужен в итоге Чёрный ящик Оленковского?
–
– Подожди, а как выставить таймер нахождения в межматерье?
– Этим занимался Ваня. Он писал схроны. Но точное время трудно выставить. Всегда есть погрешность. Однако, Лиза сумела вывести интересную формулу. Благодаря ней, мы не только могли настроить точность всех наших действий в межматерье, но и выставлять конкретный таймер. – Касьянова сделала несколько глотков воды из стакана, ибо уже очень долго рассказывала и необходимо было промочить горло. – Она взяла и использовала самое очевидное: постоянную Эйлера-Маскерони. И всё внезапно становится так складно, так ровно и так предсказуемо… Песня. – Её лицо слегка омрачилось. – Именно для этого нам и нужны были дополнительные сверхглубинные аналитические модули. Чистяков всё запорол. Этот проект надо было вести где-то месяца три, может быть полгода, тогда мы бы подготовили отличный базис для синхронизации модулей с Медейей. Но ему нужно было здесь и сейчас, быстрее, выше, скорее. Идиот! А Лизонька молодец… - Внезапно из глаз Касьяновой побежали слёзы. – До сих пор у меня в голове эта картина, как мы с ней ссоримся после увольнения. Гриш, вот ты духолог… - Она всхлипнула. – Я не понимаю, почему меня это так жёстко выбивает из колеи. Я не хочу рыдать, но оно само…
Я приобнял её.
– Всё просто, ты – женщина.
– Вот мне оно всё это даром не надо…
– А ты дай волю.
И она разрыдалась так, что аж завывала и вздрагивала. Продолжалось оно недолго, всего минуты три, может пять. После этого, девушка как ни в чём не бывало выпрямилась, вытерла глаза и выдохнула.
– Никогда бы не подумала, что лучший совет для баб мне даст мужчина… Блин, как хорошо то…
– Ну дык... – Я посмотрел на мокрое пятно от её глаз и носа, оставшееся на рубашке. – Неплохо ты прорыдалась.
– Простите. – Она сказала это с улыбкой и слегка забитым носом.
– Вернёмся к Чистякову.
– Что ты хочешь узнать?
Она как будто перезагрузилась. Полностью. Передо мной был новый человек.
– Ты сказала, что он присоединил модули без предварительного согласования и в итоге это привело к коллапсу?
– Нет, он пытался согласовать это со мной. А я ему сказала, к чему оно приведёт… Строго говоря, я не знала к чему оно точно приведёт, но я знала, что ни к чему хорошему…
– Сейчас он продолжает работать? Он всё ещё занимается Медейей?
– Ну да, Рыбочкин его никуда не отстранял пока… К сожалению.
У меня в голове что-то щёлкнуло.
– Ты не против, если я отлучусь в туалет быстренько?
– Ну беги, я пока остатки соплей подотру и наведу марафет.
Я выскочил в коридор и начал судорожно набирать Ростиславу. Вся информация о Чистякове, как будто сошлась в единую точку и это была точка невозврата. Невозврата для Чистякова.
– Да, Гриша, что-то срочное? – Ростислав, как обычно, взял трубку почти сразу.
– Ага, кажется ты был прав насчёт Чистякова…
– Сейчас приеду, где ты?
– В больнице.
Глава двадцать пятая
Ростислав вошёл в наш небольшой кабинет, Ника удивилась.
– Я вас знаю, вы Харитонов!
– Так точно. Давайте на «ты».
– Хорошо. А в чём, собственно дело? По какому поводу сбор таких персон? Алерион тоже заказывает сеансы у духологов?
Я молчал.
– Всё очень просто, мне нужна информация по Чистякову и его последним действиям в рамках взаимодействия с Медейей.