Хрустальная армия
Шрифт:
– Да, такой человек в этой компании имеется, – выдержав небольшую паузу, сказал местный фээсбэшник. – Теперь-то мы знаем это наверняка.
– Если не затруднит, назовите его фамилию.
– Некий гражданин Степанов.
– Он из местных?
– Уроженец Полевского района Свердловской области.
– То есть из того же района, где размещается колония «Полста пять»? И сам этот… хм… «проснувшийся» объект?
– Так точно. Он не только родился в Полевской, но и прожил там почти всю жизнь.
– А о его работе на «объекте» прежде хоть что-то было известно?
– В имеющихся на него документах
– Вот как? А разве кадровики не должны были делать соответствующие записи? Хотя бы с отсылкой к «ящику»?
– Записи, сделанные в трудовой книжке Степанова в тот период времен, грешат неточностями, скажем так.
– Правильно ли я понял, что Степанов в конце восьмидесятых работал в организации, занимавшейся консервацией части оборудования и имущества «объекта»? И что этот факт был установлен не сразу?
– Нам об этом самим стало известно лишь сутки назад. – Полковник посигналил парочке, которая пыталась перебежать улицу в неположенном месте. – Вчера вечером получили соответствующую справку.
– Из какого источника была получена информация?
– Из закрытого архива, в котором хранится документация бывшего «союзного» Спецстроя.
«Это мощное ведомство привлекалось в эпоху СССР к реализации важнейших проектов в сфере безопасности и укрепления оборонной мощи, включая «атомный», – подумал Кэп. – И уж они-то умели хранить свои секреты…»
Глава 19
Дольше всех обнаруженные за загородкой останки человеческих существ разглядывал старший. Мертвецов было двое; их тела почти не подверглись процессу разложения. Возможно, причиной тому особая атмосфера этого места, а также то, что температура и влажность здесь сохраняются постоянными круглый год. Грызунов или иной мелкой гадкой живности здесь, в этом подземелье, похоже, нет. В противном случае эти два мумифицированных трупа давно бы уже превратились в скелеты. Обмундирование, надетое на них, сохранилось также хорошо. На одном одет бушлат; цигейковый воротник, брезентовый верх. Под пальцами ткань слегка шуршала, даже как-то странно шуршала, как старинный пергамент… На другом куртка, смахивающая на летную… Кожа или кожзаменитель… У этого на голове что-то вроде шлема – летчицкого или танкистского. В карманах одна труха. На обоих жмурах – под верхней одеждой – полевая форма военнослужащих Советской армии. Уцелели ремни с пряжками. Ботинки на них довольно странной формы, смахивают на горные берцы с толстой подошвой. Повседневная или рабочая форма, вот так сразу и не разберешь. Погон или иных знаков отличия не обнаружилось: либо спороли, либо таковых не было в комплекте обмундирования изначально. И, самое главное, оба были убиты выстрелами сзади – один двумя выстрелами в спину, у второго дырка в затылке.
– Молодые совсем ребята, – пробормотал Саныч. – Но не срочники… Офицеры или прапорщики.
– Хрен их знает когда кокнули, – сказал Дюбель. – Такую форму давно уже не носят.
– Пристрелили еще до того, как заколотили вход в эту штольню.
– Гиблое место. Сюда даже крысы не наведываются!
Каждый из четверых живо представил себя в эти секунды в образе мумифицированных покойников.
– Ну че, Монах? – хрипло произнес старший. – Какие мысли? Как нам выбраться наружу? Через какие хода
Саныч кивнул в сторону прохода, который как раз в это время осветил Дюбель.
– Может, попробуем пройти еще по этому пути? – спросил он у помалкивающего проводника. – Что скажешь?
Степанов в ответ неопределенно пожал плечами.
– Все, шандец! – просипел Дюбель. – Конечная… здесь и подохнем, братцы!
Он шмыгнул похожим на рубильник носом. Его всего трясло; как, впрочем, и всех остальных – от холода, от пережитого, от вновь навалившегося страха.
– Паршиво… – пробормотал Малой. – Тут можно бродить по этим штольням до скончания века.
– Выходы наружу из горизонтальных штолен забутованы, – негромко произнес Степанов. – Кажется, я это уже говорил?..
Дюбель, переложив фонарь в левую руку, правую запустил под набухшую влагой полу ватника.
– Куда ты нас завел, Сусанин?! – процедил он, направив луч света прямо в лицо Степанову. – Че молчишь, мужик?! Знаешь, что поляки сделали с тем колхозником, который их в трясину завел?
Старший успел в самый последний момент перехватить руку с заточкой! На помощь ему тут же пришел Малой! Под темными сводами, в подземной каморе, там, где многие годы не ступала нога человека и где они только что обнаружили двух убитых кем-то людей, послышался шум возни; зазвучал матерок!..
Саныч и пришедший ему на подмогу здоровяк общими усилиями обезоружили потерявшего голову бродягу – отобрали у Дюбеля и заточку, и фонарь.
Некоторое время вся их компания хранила молчание. В опустившейся вновь темноте – батарейки заметно уже подсели, поэтому Саныч выключил фонарь, слышалось лишь натужное дыхание. Дюбель часто хлюпал кровенящим носом; во рту у него тоже было солоно от крови.
Наконец прозвучал голос «проводника».
– Братцы, я вас сюда не по своей воле завел…
– Ну? – угрюмо произнес Саныч. – Это понятно…
– Кто ж мог подумать, что партию с вертака высадят?! И что так быстро на хвост сядут, что не дадут уйти за Медвежью гряду.
– Вины твоей тут нет, Монах.
– Я вот думаю… Ну… Хм…
Не дождавшись внятного продолжения фразы, Саныч сказал, адресуясь тому же Степанову:
– Ты, Монах, сейчас думай о том, как нам отсюда выбраться!
– Вот что, братцы, – сказал Степанов после еще одной затянувшейся паузы. – Тут, сколько знаю, были проложены штольни с выходами на поверхность…
– Так показывай! – подал реплику Дюбель. – Куда идти, Монах? Выведи нас отсюда, на хрен!..
– Но их забутовали… Либо взорвали еще в ту пору, когда я здесь юнцом после техникума работал.
– А откуда про ту штольню, по которой нас сюда провел, узнал? – спросил Малой.
– От одного земляка. Он со мной работал в одно время, до того как горно-шахтное управление закрыли. И еще до того, как частично разобрали рельсы на дороге к Медной.
– И че? Он здесь бывал, что ли?
– Это было давненько, в середине девяностых еще… Когда зарплату перестали платить, он ко мне пришел. Выпили, то-се… Он рассказал, что бывал здесь, присматривался, что и как. Он ведь еще лучше меня внутренности этой горы знает, потому что я только с полгода всего здесь проработал, а он… лет пять, не меньше. Предлагал мне подключиться к задуманному им делу…