Хрустальная сосна
Шрифт:
На дисплее пробежали номера дорожек, выбираемые в произвольном порядке; тихо щелкнув, началось воспроизведение - и в дрожащей, пробиваемой крошечными елочными огоньками темноте зазвучал голос.
Мой и не мой; знакомый до боли и одновременно чужой:
"Всем нашим встречам разлуки, увы, суждены,
Тих и печален ручей у*хрустальной* сосны…"
Я давно не запускал этот диск. Послушал немного еще тогда, получив от Славки кассету, потом работал над качеством звучания. И как-то не воспринимал его содержания. Не думал, что это мои песни, мой голос, моя игра. Воспринимал все совершено отвлеченно, без всякой связи
Сейчас, в этой комнате, пахнущей елкой, заполненной неверными, перебегающими и гаснущими, словно кусочки умирающих надежд, огнями - и ощущая рядом с собой внезапное тепло неизвестно как приблудившейся девочки, я вдруг осознал, что из динамиков льется не чей-то, а*мой*голос, и гитара звучит тоже не под чьей-то неизвестной, а под*моей*рукой…
Что звуки эти, пережив десятилетия, доносятся из страшного далека, от костра под огромным черным небом. Они все еще живут, долетая от меня, давно ушедшего - сидящего на отполированном бревне и обнимающего гитару здоровыми руками. Наивного и глупого, но тем не менее полностью счастливого. Верящего в будущее и не имевшего даже понятия о том, что случится всего через несколько часов после того, как пропою эти песни…
Женя слушала тихо, как будто ее тут и не было. А я ощутил физически, как нахлынуло, навалилось, задавило меня собственное прошлое - задушило своей огромной черной беспросветной и несчастливой толщей, не давая продохнуть и одновременно заставляя подступать к горлу чему-то похожему на слезы. Чей вкус и само существование я не помнил уже много десятилетий… Я не понимал, что со мною происходит, почему под звуками мертвых песен вдруг трещит и рассыпается тщательно создававшаяся мною железная оболочка, оставляя меня вдруг снова прежним - ранимым, чувствительным и беспомощным… Закрыв глаза, я протянул руку к столику, наощупь взял бутылку, налил полную рюмку водки и опрокинул ее непривычным движением, не ожидая вкуса. И снова откинулся на спинку дивана, еще крепче стиснув глаза, чтоб какая-нибудь коварная слеза не смогла пробиться наружу… И вдруг почувствовал на плече теплую тяжесть, и теплое, ласковое, щекочущее прикосновение душистых волос к своей щеке. И рука моя правая, не способная уже больше ни на что иное, действуя помимо воли, поднялась сама собой и осторожно легла на приникшие ко мне, совсем тоненькие и прозрачные на ощупь девичьи плечи.
– Мама рассказывала, что там в колхозе было очень здорово… - тихо проговорила Женя.
– Это правда?
– Было… Здорово.
– Дядя Женя, а вы… Скажите - вы были там счастливы?
Вопрос застал меня врасплох. Моя жизнь складывалась по-разному, иногда я чувствовал себя удачливым, иногда разумным; сильно несчастным в последнее время я не был. Но счастливым…Я уже не представлял себе, что такое. Само это понятие шло как бы мимо меня… И стоило секунду задуматься над Жениным вопросом, как стало очевидным, что в последний раз счастливым я был именно там - в колхозе, в последние две недели моей легкой, глупой и рано закончившейся молодости…
Вздохнув, я ответил честно:
– Да, Женя. Пожалуй, что именно там я был счастлив.
– А вы там больше ни разу не были?
– Нет… Ни разу… А что мне… там было делать…
Я говорил с паузами, потому что ненужные слезы душили меня, мешая словам.
– А я вообще нигде никогда не была… Если не считать этого вонючего парохода,
– Это же очень… далеко…- серьезно ответил я.
– На машине четыре часа. А вообще… еще больше… Целых шестнадцать лет… И там, наверное… уже ничего… не осталось…
– И все равно -съездим?! Вы и я. Только мы. И только вдвоем.
Договорились?
– Договорились, - ни с того ни с сего ответил я, хотя за минувшие годы такая мысль ни разу не посещала мою голову. Но сегодняшняя новогодняя ночь, сразу перевернувшая все с ног на голову располагала к совершенно неожиданным решениям. Стоило мне лишь на подумать о том, что действительно*можно*туда съездить - пусть даже действительно с Женей - как свист ракеты за окном показался мне криком иволги… И что-то невнятное, неощутимое, нереальное беззвучной волной прошло по темной гостиной, обдав меня на секунду тем давним, дурманящим и тревожащим душу, и манящим куда-то к себе запахом лабазника, который я, казалось, уже давно забыл…
А песни следовали одна за другой, не давая передышки, каждая из них прошивала меня навылет, и слезы, мучительно сдерживаемые внутри, все росли и росли, грозясь вырваться наружу… И вдруг я почувствовал осторожное прикосновение тоненьких пальцев к моим глазам, ко всему моему замершему в невозможном напряжении лицу. Я не мог проговорить ни слова, боясь, как бы постыдные мужские слезы не вырвались наружу. И тут же ощутил на себе нежные девичьи губы. А тонкие руки вдруг охватили мою шею…
– Женька, что ты делаешь…- бессильно прошептал я.
– Ничего, дядя Женя… Просто я…
– Господи, - я кажется очнулся, приведенный в чувства своим голосом, выпрямился, осторожно отстранил девочку от себя.
– Господи, зачем я водки-то выпил… Как я тебя домой повезу…
– Утром спокойно повезете, - тихо ответила Женя.
– Да впрочем, что я - совсем, - продолжал я, медленно приходя в себя.
– По телефону такси вызову, и все дела… Утром? Ты сказала утром?! Каким это еще утром?!
– Утром следующего века.
– Утром?! Ты что - до утра собралась у меня оставаться?
– я все еще плохо соображал, что говорю.
– Я ведь до утра не выдержу… Час-два, от силы… Возраст у меня не тот. Спать захочется.
– Ну и ляжем спать, - с абсолютным спокойствием сказала она.
– А утром встанем, и вы отвезете меня домой.
– Ляжем… Куда ты ляжешь?! Этот диван не раскладывается, у меня нет второго спального места… Ладно, в спальне ляжешь. А я тут, на диване калачиком, раз уж так…
– Нет, - с невидимой улыбкой, но твердо возразила Женя.
– На диване вы не останетесь. Мы ляжем*вместе*. Чтобы вместе проснуться следующим утром…
– Что-о?! Что за "ляжем вместе"?
– поразился я.
– Что ты болтаешь?
Чего ты такое удумала?!
У меня даже мгновенно ушли непрошеные слезы, я снова подобрался и превратился в обычного, решительного человека.
– Ничего, - столь же спокойно сказала она.
– Я хочу провести эту ночь с вами.
– Что значит "провести ночь"?! Женька, кончай свои шутки!
– То и значит. Как женщина проводит ночь с мужчиной.
Я задохнулся; в принципе я ощущал ее интерес ко мне, но чтобы все повернулось вот таким, искренним и совершенно недопустимым образом…