Хрустальное озеро
Шрифт:
Галина горько заплакала. Мари обхватила ее за плечи и, наклонившись, прошептала на ухо:
– Я верю, мы справимся. Судьба не может быть к нам так жестока. Присмотри за Даном. Я вернусь, обещаю. И верну ему отца. У ребенка ведь обязательно должен быть отец. Я виновата перед Реном, перед ними обоими. Я все исправлю. Ринар будет любить его. Я знаю. Он уже его любит.
Марисса выхватила из сейфа напоследок связку ключей и направилась к выходу.
– Прикрой меня, - попросила она няньку уже на ходу.
Сдвинув металлическую тумбу в одном из помещений подвала, Мари спустилась в подземный тоннель,
Глава 17
– Ну, где же они?
– нервничала Марисса, ерзая по сиденью старой девятки, в которой затаилась с подругой на окраине коттеджного поселка.
– Если Алекс узнает, что я тебе помогаю.., - вздохнула Лия, думая о своем.
– Не парься. Откуда он узнает? Ты только подвезешь меня и все, - успокоила ее Мари, - Вон они. Пригнись.
Три черных внедорожника пролетело мимо них по дороге.
– Следуй за ними на расстоянии. Не дай боже заметят, точно пришибут, - шепотом посоветовала Марисса, похожая на кошку, выследившую дичь и изготовившуюся к прыжку.
– Смотри, - проехав несколько десятков километров в напряженной тишине, подала голос Лия, - за ними еще кто-то увязался. Вон ту беху видишь?
– Забей. Это Мак, наверно, подстраховаться решил. Нам же лучше. Езжай за ней. Так точно нас никто не вычислит.
Когда внедорожники с Аланом и его охраной свернули с шоссе на проселочную дорогу, БМВ остановилась на обочине. Из нее вышла девушка, что-то говорившая в телефон. Подружки на своей старенькой машине пролетели мимо и остановились в паре километров от поворота.
– Сандра, - прошипела Мари, - вот как чувствовала, что без этой козы здесь не обошлось.
– Я тоже была уверена, что Сандра не простит Никольскому развода, - согласилась с ней Лия.
– Он слишком бесцеремонно спустил ее с пьедестала. Из королевы она превратилась в рядовую охотницу за богатым мужем. А в ее возрасте это ой как нелегко.
– И сколько ей?
– Двадцать восемь.
– Ого. Косяк. Ладно. Разворачивайся и высади меня в метрах пятистах от того поворота, где Сандра остановилась. Я по лесочку прогуляюсь. А сама уезжай. Не хватает еще, чтобы тебе из-за меня попало.
– А ты не заблудишься?
– Шутишь? Да я в лесу лучше любого дровосека ориентируюсь. Еще в детстве с дедом за грибами ходила.
– Какие грибы?
– удивилась подруга Мариссы.
– Сейчас зима. Не заблудишься, так в сугробе увязнешь.
– Это я так, к слову. Не увязну, я легкая. И наст крепкий. К тому же они не ожидают, что кто-то таким образом к ним подбираться станет. Мне только на руку.
Мари пробиралась крадущейся походкой через лес, а где-то ползком или на коленях, вздрагивая и замирая от каждой хрустнувшей ветки под ногами. Конкретного плана у нее не было. Она вообще очень смутно себе представляла, что должна делать. И была уверена, что Алан и Ринар, мягко говоря, не одобрят ее энтузиазма. "Да что там не одобрят... Башку оторвут, а всем будут говорить, что так и было", - но эти размышления девушку не останавливали.
Сзади нее послышался шум, как будто кто-то пробирался через скованный морозом кустарник, который она недавно преодолела. Марисса обернулась в испуге. В этот самый момент кто-то
Двое головорезов, отловивших девушку в лесу, притащили ее в покосившуюся избушку, стоявшую на заснеженной полянке в окружении каких-то деревянных построек, смахивающих на сооружения хозяйственного предназначения. Деревянный домик, по всей вероятности, служил когда-то жилищем леснику или егерю. Теперь же дом, утонувший в снегу, был заброшен. Лишь узкие протоптанные тропинки, да тонкая струйка дыма из трубы указывали на признаки жизни.
Уже давно стемнело. Легкий морозец серебрил сугробы в свете полной луны. Ясное небо усыпали яркие звезды. По периметру поляны были разложены небольшие костры, вокруг которых толпились люди. Они курсировали от одного костровища к другому, о чем-то тихо переговариваясь.
Марисса поняла, что где-то в глубине чащи должно быть расположены посты, иначе бы они не вели себя так непринужденно, являясь отличной мишенью, хорошо освещенные огнем. И еще она догадалась, что людей у Шакала было много.
За пыльным столом, стоящим посередине хорошо натопленной избы сидел худощавый мужчина с глубоко посаженными крысиными глазками, с рожей маньяка и светлыми сальными волосами. Черты его были грубыми, лицо подвижным, а живой взгляд свидетельствовал об избытке хитрости. Губы Мака кривила издевательская усмешка.
– Посмотри, босс, кого мы поймали. Какая цыпочка, - отчитался скрипучим голосом здоровяк с небритой физиономией.
– Так, Так.., - ехидно протянул его сухопарый вожак, - Кто это у нас? Никак девчонка Тайгера сама к нам прибежала? Ты за кем сюда примчалась, Крошка? Может, тебе вовсе не Шерхан, а Арабченок нужен? Или же оба? Вдвоем они тебя вспахивают или по очереди?
Бандиты, расположившиеся вокруг него, громко заржали. От их грубого хриплого смеха Марисса содрогнулась всем телом. Только теперь она осознала, в какую ситуацию сама себя загнала, опять дав волю своей импульсивности. Мари насчитала восемь мордоворотов, с обветренными жестокими лицами без признаков интеллекта. Неопрятная грязная одежда, злобное выражение глаз, татуировки, покрывавшие волосатые лапищи, лысые или же покрытые грязными жидкими волосами головы говорили о том, что она попала в окружение конченных отморозков. Казалось, все отстои общества собрались здесь в хижине в глубине леса. Слепое безжалостное оружие в руках хитрого садиста-главаря.
Сложно было представить, что в этом невысоком щуплом мужичонке таился кровожадный зверь. Но Рену и Лану она верила. И типы, окружавшие Шакала, только подтверждали истинность их рассказа. При воспоминании об изуродованном теле Вики страх девушки стал сменяться паникой, а по спине разгулялись противные мурашки.
Шакал оглядел Мариссу всю с головы до ног, о чем-то размышляя.
– Возможно, мои ребятки смогут тебе помочь? Сделаем девочке приятно?
– обратился он к своим людям.
Мари обвела взглядом комнату. Со всех сторон она видела похотливые лица, глаза, горящие волчьим блеском. Сердце Мариссы бешено забилось в груди. Кровь застучала в висках. Ее обуял ужас. Про себя она рыдала от страха, но внешне никак этого не показывала.