Хрустальное яблоко
Шрифт:
На время мелодия смягчилась, словно бы затосковала…
Жизнь моя – Русь. Горе и грусть. Звезды твои седые… Издалека я возвращусь Песней твоей, Россия. Все позабыв и не скорбя, Можно прожить вдали… Но без тебя, но без тебя Нет у меня любви!Грохнуло снова и ринулось:
Русcкий вальс – трепетный круг солнца и вьюг. Милый друг, вот и прошли годы разлук Милый друг, вот и пришли годы любви… Русcкий вальс – нашу любовь благослови! Вешних лугов, праведных17
Стихи Н. Добронравова.
Музыка оборвалась, и девушка упала бы, не поддержи ее руки землянина. Игорь отвел партнершу, находившуюся в полном ступоре, к стене, снова чуть поклонился:
– Благодарю.
– Какая страшная и красивая песня, – прошептала Лина, очнувшись. – И очень красивый танец.
– Это вальс, – пояснил Игорь. – Король танцев.
Лина ничего не ответила. Игорь провел ее по залу, знакомя со всеми подряд – да весь зал вращался в неспешном круговороте передвижений, – подцепил со скользящего мимо киберподноса мороженое с ликером, передал девушке. Хотел спросить, нравится ли ей здесь, но Лина подняла свободную руку:
– Можно я послушаю?
– Конечно, – немного удивился Игорь. Он не сразу понял, что она имеет в виду молодого офицера – видимо, немца – который, держа на колене арфу, играл и пел для стоящих вокруг – и землян, и не меньше чем двух десятков инопланетян…
an der ewigen Suchen nach verlorenem Namen, gierieg drinkend des Mondes kaltes fliessendes Eis, Klausner wilder Oede, heimlich der Nacht entstammen, mein vergessenes Schatten heult im steineren Kreis. riechen nach spaerlichem Wermut beissende Tropfe des Regens, neigt sich das Himmel des Friedhofs gegen heidischem Kreis. ohne Stolze und Hoffnung, Seine Vergebung wegen, schreiend das bloede Luder seine Stimmbaender reisst [18] .18
– Он не из твоего народа, – утвердительно сказала Лина. Игорь кивнул:
– Не из моего, хотя и из моей Империи… А что?
– Печальная песня… Вообще вы тут совсем не такие, как на Ярмарке. Очень другие…
– Сурядов, – раздался над плечом мальчика голос, и он, обернувшись, увидел Цесаревича. – Может быть, твоя прекрасная гостья, – он поклонился, – споет нам? Ты расхваливал ее голос.
– Думаю, излишне, – спокойно сказала Лина.
Игорь бросил на нее отчаянный взгляд – женщина! не представленная! первая! с Цесаревичем! Но тот проигнорировал нарушение этикета.
– И тем не менее, позвольте нам судить об этом. Итак? – Наследник подставил руку. – Позволите увести вашу даму? – Это уже было сказано Игорю, который ответил поклоном:
– Ваше Высочество…
…Когда Лина вернулась к Игорю, идя сквозь аплодисменты, как сквозь живой свет, он посмотрел на нее задумчивым взглядом.
– Жаль, что большинство не поняли, о чем песня, – грустно сказала девушка. – Но ваши слушали очень хорошо. Я почувствовала… Что с тобой? – встревожилась она.
Игорь усмехнулся – коротко, резко. И заговорил по-русски:
– Здравствуй, моя богиня с кошачьим19
Стихи Рандира.
Сдвинутые брови девушки изломились сильней:
– Что это? – спросила она быстро.
– Твоя песня, – ответил мальчик. – Я перевел сейчас. Дарю!
И подал ей руку:
– Пошли, сейчас снова будет танец!
И налетела музыка, вовлекая всех в новый вихрь…
…Я гляжу на тебя с тоской. Я боюсь, ты уйдешь навсегда. И погаснет над нашей рекой В небесах молодая звезда. Жизнь открыта недобрым ветрам. Только истинный выстоит храм. Ты мой сын, ты сын России. Не молись чужим богам! Гнутся деревья, гнутся к земле, ты не согнешься. К дому родному даже во мгле снова вернешься. К дому родному даже во мгле снова вернешься… Тростники все шумят над рекой, я на помощь к несчастным иду. Я зажгу над родимой землей среди туч золотую звезду. Трудно соколу в небе лететь, трудно песню о Родине петь. И никто, никто не знает, сколько нам еще терпеть. К нашим истокам даже во мгле снова вернемся. К нашим истокам даже во мгле снова вернемся [20] .20
Стихи Н. Добронравова.
12. Стальные когти пластмассового мира
Игорь не сразу понял, что его разбудило – не звук, не было тут никакого звука. Просто острое, как нож, ощущение опасности. Рывком сел, но не сразу понял, где находится. Комната была многогранной, высокой и почти темной, с металлическими стенами. Из-за широких стальных пластин струился тусклый зеленоватый свет. Постель была низкой, на полу лежали темные меха. Пробивавшийся из-за пластин свет был призрачным, но был и еще один его источник – сияние рассвета, проникавшее через широкий проем. Совершенно беззвучно в нем возникла облитая черным фигура и замерла, осматриваясь. Даже лица ее видно не было – только тускло мерцающий пузырь глухого забрала.
Игорь невольно подумал, что им с Андрюшкой не стоило спать тут, на крыше, в этом дурацком мезонине, предназначенном непонятно для чего, но после бала оставаться внизу, среди навязчивой «мебели», было слишком уж тошно, а на Ярмарке заночевать опять не разрешили – теперь уже не из-за излишне энергичного поведения, просто домики срочно понадобились подо что-то экстренное и важное. И теперь…
Плавным, беззвучным движением фигура подняла станнер – точно такой же, как показывал им полковник еще в корабле. Игорь понимал, что не успеет допрыгнуть до незваного гостя, но это, к счастью, и не требовалось. Английский дирк словно живой ввернулся в руку, короткий замах, и мьюри беззвучно согнулся, молча хватаясь за торчащую между ребрами рукоять. Мертв, мгновенно определил Игорь. И точно – мьюри покачался на согнутых ногах и завалился на спину. Все происходило беззвучно, как во сне, и казалось совершенно нереальным. Именно поэтому Игорь и не продолжил действовать тут же, мгновенно.
А какой-то доли секунды мьюри хватило.
За первой черной фигурой стояла вторая, тоже со станнером. Игорь увидел, как Андрей стремительно скатился с постели, поднимая РПП, – и тут мир вокруг него взорвался.
Мальчишка рухнул на пол без сознания.
Игорь очнулся почти сразу – то ли его задело лишь краем луча, то ли стрелявший не представлял себе стойкости землянина, но сознания мальчишка надолго не потерял, лишь в голове помутилось, и все тело стало отвратительно-ватным.