Хрустальный грифон
Шрифт:
В костюме для верховой езды, захватив хлеб и сыр на обед, я в сопровождении оруженосца объезжала поля, проверяла посты в горах. Теперь я не снимала кольчугу и не расставалась с мечом, который подарил мне дядя. И никто не указывал мне на неподобающее одеяние — в такое время каждый обязан делать все, что в его силах.
А затем на нас обрушилась болезнь — с жаром и глубоким, раздирающим горло кашлем.
По какой-то случайности сие испытание меня миновало, и управление замком перешло в мои руки.
Дама Мэт заболела одной из первых. Но
Маршал Дагэйл тоже заболел; его люди получали приказы от меня. Мы постоянно держали часовых в горах и в то же время старались убрать урожай.
Приходилось очень трудно: дел было невпроворот, а рабочих рук не хватало. Дни и ночи слились для меня в море усталости, изнеможения, времени для отдыха не было совершенно.
Все, кто держался на ногах, работали. Даже маленькие дети выходили в поле со своими матерями и помогали, чем могли. Но силы наши были на исходе, и урожай собрали небольшой.
В середине лета вместо традиционного пира я собрала всех, кого наметила отправить в Норсдейл. И они пошли на север, в основном, своим ходом, так как лишних лошадей у нас не было.
Торосе не поехал с ними. Его рана уже достаточно зажила, и он мог бы перенести путешествие. Я надеялась, что у него хватит здравого смысла уехать.
И все же Торосе остался. Он даже стал другом маршала Дагэйла и его ближайшим помощником, когда маршал поправился и приступил к исполнению своих обязанностей.
В те недели я не чувствовала себя счастливой.
Хотя Торосе не искал встреч со мной, я постоянно ощущала на себе его взгляды, а его воля опутывала меня невидимыми нитями. Я могла только надеяться, что у меня хватит сил для сопротивления. Торосе мне нравился с самой первой нашей встречи. Тогда я увидела веселого, жизнерадостного юношу, столь не похожего на угрюмых, занятых людей, окружавших меня всю жизнь. Он был ласков, умен, интересно говорил, великолепно умел поддерживать беседу, чувствовал себя свободно в любой компании. Я видела, как девушки не сводят с него глаз, и сама ощущала его очарование.
Рана несколько омрачила его нрав. Но Торосе все же облегчил наше существование в те суровые дни.
Он был уверен, что рано или поздно я приду к нему.
Однако на чем была основана эта уверенность?
Наши мужчины смотрели на женщин, как на собственность. Сначала, конечно, они ухаживают за дамой, потакают ее капризам, но когда вводят ее в дом, то жена становится вещью: как охотничий сокол, гончая собака, лошадь. Женщина служила средством заключения союзов между лордами. И не могла протестовать, даже если намеченная свадьба была ей не по душе.
Если какая-либо женщина пыталась восстать против своей судьбы, то считалось, что она примкнула к темным силам. Обвинение в этом означало страшную опасность, от мятежницы отворачивались даже кровные родственники.
Мой жизнь складывалась сравнительно просто и легко — до этого момента. Дама Мэт была умна и тверда,
До бегства с юга Торосе был прямым наследником своего отца. Теперь он потерял право на трон. И постоянные требования, чтобы я стала его женой, зародили в моей душе подозрение, что главная его цель не я, а право стать наследником Кьярта.
Мне казалось, что и Ислога лелеет такую мысль.
Поэтому она пыталась скрыть свою неприязнь ко мне и часто оставляла нас наедине с сыном, думая, что он сможет уговорить меня разорвать брачный договор с Керованом. Этим летом я чувствовала себя зайцем, которого стараются загнать две собаки. Поэтому я все чаще и чаще спасалась от них хлопотами.
Когда мы отправили на север первую партию беженцев, стало полегче, но ненадолго. Прибавились заботы о даме Мэт. Хотя она делала, что могла, работа давалась ей с трудом. Она худела, кожа у нее стала совсем прозрачной. Часто она стояла, перебирая пальцами четки, и безмолвно молилась.
Я старалась проводить с ней как можно больше времени. Нам не нужно было ни о чем спрашивать друг друга, все было ясно без слов. Но теперь дама Мэт стала говорить намного больше, чем раньше. Как будто чувствовала, что конец ее близок, и хотела передать мне все, что знала. Рассказывала о травах, — о лечении. О необычных вещах, которые теперь редко передаются от одного поколения к другому.
Мы живем в странной стране. Стоит только повернуть голову — и увидишь остатки жилищ Древних. Там царит мертвое спокойствие, будто что-то выжидающее.
Дама Мэт открыла мне тайну. Оказалось, что Огонь, которому она посвятила жизнь, не обладает Могуществом Древних. И те, кто поклоняются ему, иногда вынуждены идти в горы, чтобы искать Могущество, которое могло бы противостоять злу. Даже Монастырь был вынужден обращаться к помощи не только своего божества — Огня.
Однажды дама Мэт пришла ко мне рано утром.
Стояла и перебирала четки, глядя куда-то в стену, как будто боялась встретиться со мной взглядом.
— Джойсана, с Кьяртом что-то случилось…
— Ты получила письмо?
Я удивилась, что не слышала рога. Теперь все были обязаны оповещать о своем приближении к крепости.
— Да, только не словами и не буквами. Оно у меня здесь.
Дама Мэт оставила четки и тонкими пальцами показала на лоб.
— Сон? — Неужели она тоже?..
— Не такой, как ты думаешь. Весьма расплывчатый. Знаю лишь, что Кьярту сейчас плохо. Я должна пойти к лунному источнику.