Хрустальный грифон
Шрифт:
Лагерь, в котором ютились беженцы, представлял собою довольно жалкое зрелище. Среди них было всего четверо воинов. В том числе два старика — однорукий и одноглазый, а также — совсем зеленый юноша, никогда не державший в руках оружия, да раненый пастух. Остальные — женщины и дети; правда, некоторые в случае необходимости могли встать плечом к плечу с воинами.
В лагере находились также две знатные дамы — старая и молодая. Пожилая леди была в состоянии шока. У нее погиб сын, но, по словам Джойсаны, она отказывается поверить в это и все время ищет
Об Иткрипте Джойсана рассказывала мне странные вещи. Почти такие же странные, как и те, что случились в Ульмсдейле. Кто-то из их рода призвал Могущество, и под обломками крепости погибло множество завоевателей. Однако нападение врага не было неожиданным, и Джойсана надеялась, что многим удалось бежать на запад, хотя добраться до Норсдейла без проводника было нелегко. А кроме того, одна из женщин недавно родила.
Тогда-то я и подумал о крепости на озере. Она бы могла дать путникам возможность передохнуть и набраться сил. Только это я мог сделать для моей леди — дать ей крышу над головой и относительную безопасность.
Мой подарок для нее ничего особенного не означал. Она носила талисман не потому, что испытывала ко мне какие-то чувства. Я часто видел, как рука Джойсаны бессознательно нащупывает шар и ласкает его, как бы черпая в нем силу.
Младшую из двух леди, Унгильду, которая была родственницей Джойсаны, я невзлюбил. Она смотрела на Джойсану из-под полуопущенных ресниц с неприкрытой ненавистью, хотя Джойсана ничем не проявляла своего к ней отношения. Что произошло между ними раньше, не знаю, но доверять Унгильде безусловно нельзя.
Что касается Джойсаны… Я не мог забыть, как она впервые взглянула на мои копыта. Хорошо, что я решил не носить сапоги и не прятать свое уродство.
Уж лучше сразу испить горькую чашу до дна.
Джойсана — прекрасная девушка, вполне достойная быть женой любого лорда. Я понял это, когда беженцы шли под моим руководством к крепости на озере. Она очень устала и много раз падала духом, но с" достоинством несла тяжкое бремя ответственности за людей. Ее мужество было таким же большим, как ее сердце. Если бы я ничем не отличался от остальных людей…
Теперь я часто вспоминал мое видение: Джойсана держит на коленях голову умирающего юноши.
Когда это происходило — в прошлом или в будущем? Я не имел права расспрашивать ее. Потерял это право, так как не открыл ей свое имя.
Я мог провести их в Норсдейл. А затем… Кто я теперь? Человек без владений? Мне было легко расстаться со всеми. Я мог присоединиться к воинам какого-нибудь лорда. Или удалиться в Пустыню, где влачили существование те, кого изгнали из Долин.
Но прежде чем уйти, я должен был обеспечить Джойсане безопасность.
Когда беженцы из Иткрипта устроились в крепости и научились пользоваться разводным мостом, я нашел Джойсану и сказал, что должен отправиться на разведку.
Это отчасти было правдой, но была у меня и другая цель — хорошенько обо всем поразмыслить. Мне порой казалось, что Джойсана странно смотрит на меня, как будто чувствует:
Мне очень хотелось открыться. Но этого нельзя было делать, и я решил удалиться до тех пор, пока не овладею собой. В ее глазах я выглядел настоящим монстром. Джойсана приняла меня за одного из Древних, и потому уродство было чуть ли не естественным. Но как мужчина… Нет, я не был мужчиной в ее глазах.
Покинув крепость, я двинулся на северо-запад по дикой, пустынной местности, однако, вопреки ожиданиям, не нашел здесь остатков строений Древних.
Три дня я изучал путь, по которому мы должны были идти в Норсдейл. Дорога была трудной — долины сменялись узкими ущельями, окаймленными остроконечными утесами. Да, здесь быстро не пройти. И я постепенно стал склоняться к мысли, что лучше перезимовать в озерной крепости.
На четвертый день я наткнулся на свежий след.
Это был небольшой отряд — четыре всадника. Они ехали на легких пони, которые совсем не походили на грузных лошадей ализонцев. Тоже беженцы? Возможно… Но сейчас такое время, что лучше трижды проверить все догадки.
Джойсана сказала, что беженцы из Иткрипта рассеялись по Долинам. Если я встретился именно с ними, то мой долг — позаботиться об их безопасности и проводить в крепость.
Я двинулся по следу со всей осторожностью. Путники прошли здесь несколько дней назад. Дважды я натыкался на место, где они устраивали лагерь, вернее, просто отдыхали, не разводя костра. Но по всему было видно, что они не бегут, а движутся вполне целенаправленно.
Они шли, если не учитывать некоторых отклонений, прямо к крепости на озере. Заметив это, я почувствовал беспокойство. Четыре человека — безусловно, сила небольшая, но если они хорошо вооружены и сумеют застать людей Джойсаны врасплох… А вдруг это разбойники Пустыни?
Я бы не потерял их следа, если бы не буря. Она пришла в тот же день к вечеру. Конечно, по сравнению с той бурей, что обрушилась на Ульмсдейл, — всего лишь безобидный дождичек. Но все же ветер и дождь секли лицо, и мне пришлось искать укрытие.
Пока я пережидал бурю, в голове теснились мысли.
Меня не покидало ощущение, что это враги. Я долго жил на границе с Пустыней и хорошо знал, что вытворяют преступники со своими жертвами. Но не оставалось ничего другого, как надеяться, что Джойсана будет следовать моим советам и не позволит этим пришельцам застать их врасплох. Иткрипт не знал набегов из Пустыни.
Они могли принять любого жителя Долин, как друга.
К утру буря утихла, но след был смыт. Я был слишком встревожен, чтобы искать его. Нужно срочно ехать в крепость!
Но дорога заняла два дня, хотя я нещадно погонял Хику. Въезжая в озерную долину, я уже почти готов был увидеть картину кровавой резни.
Приветствие, донесшееся с одного из полей, заставило меня замереть. Налда и еще две женщины махали мне руками. Сцена была мирная, все опасения оказались напрасными. Женщины собирали созревшее зерно и складывали его на расстеленные плащи.