Хрустальный грот (сборник)
Шрифт:
Садовники шли мимо розовых кустов, неся на голове корзины. Я повернулся и выбежал из сада.
Глава 3
В комнате у меня было пусто, даже волкодав куда-то делся. Я взобрался на кровать, положил локти на подоконник и так и остался сидеть, слушая пение дрозда в ветвях груши, мерные удары молота, доносившиеся из-за закрытых дверей кузни, и скрип колодезного ворота, который вращал ходивший по кругу осел.
Я не помню, сколько так просидел, прежде чем звон посуды и шум голосов не оповестили меня, что
— Господи, помилуй! Что это ты делал? Играл в загоне с быками?
— Я упал.
— Ну да, конечно, ты упал. Интересно, почему это для тебя пол всегда оказывается вдвое тверже, чем для остальных? Кто это тебя так? Этот свиненок Диниас?
Я не ответил, и Кердик подошел к кровати. Кердик был небольшого роста, кривоногий, с загорелым морщинистым лицом и густыми светлыми волосами. Если я забирался на кровать, то мог смотреть ему прямо в глаза, не задирая головы.
— Послушай, что я тебе скажу, — произнес он, — Подрасти малость, и я научу тебя кое-чему. Не обязательно быть здоровяком, чтобы одолеть в драке, достаточно знать парочку приемов, это я тебе точно говорю. А если ты ростом с воробья, их непременно нужно знать. Вот я могу повалить мужчину вдвое тяжелее себя — да и женщину тоже, если уж на то пошло, — Кердик рассмеялся и наклонился, чтобы сплюнуть, но вспомнил, где находится, и просто откашлялся, — Хотя не думаю, что тебе понадобятся мои приемы, если вырастешь таким высоким парнем, как обещаешь. По крайней мере, с девушками ты и так управишься. Если, конечно, по глупости не изуродуешь себе лицо. Похоже, у тебя может остаться шрам, — Он кивнул в сторону пустого тюфяка Моравик, — А она где?
— Ушла вместе с моей матерью.
— Ну тогда пошли, перевяжу тебя.
Вот так получилось, что моя разбитая скула была обработана мазью, которой лечат лошадей, и я остался ужинать в конюшне у Кердика. Гнедая кобыла то и дело тыкалась носом в охапку соломы, на которой я сидел, а мой толстый ленивый пони подошел к нам, насколько позволяла привязь, и провожал взглядом каждый кусок, который мы отправляли в рот. Должно быть, у Кердика были свои хитрости и в обращении с поварихой; во всяком случае, на ужин мы получили свежие лепешки, по куску копченой курицы, солонину и свежее ароматное пиво.
Когда Кердик вернулся с едой, по его виду я понял, что ему уже обо всем известно. Наверное, во дворце сейчас только и разговору было, что об этом происшествии. Но Кердик не стал ни о чем говорить. Он просто протянул мне мою долю и уселся рядом.
— Тебе рассказали? — спросил я.
Кердик кивнул, прожевал и добавил, потянувшись за следующим куском мяса:
— У короля тяжелая рука.
— Он рассердился, потому что мать отказала Горлану. Это из-за меня он хочет отдать ее замуж, но она всем отказывает. А теперь, когда дядя Дивед умер и остался только дядя Камлах, они пригласили Горлана из Малой Британии. Я думаю, это дядя Камлах убедил деда пригласить Горлана, потому что он боится, что если мать выйдет замуж за принца из Уэльса…
Но тут Кердик перебил меня. Он был испуган и поражен моими словами.
— Замолчи сейчас же, малыш! Откуда ты все это знаешь?
— Нет, не Моравик. Но я знаю, что это правда.
— Тогда откуда, то имя Громовержца, ты это узнал? Из сплетен рабов?
Я скормил остаток лепешки кобыле.
— Это у тебя будут неприятности, Кердик, если ты будешь взывать к языческим богам. И у Моравик тоже.
— Ну, с такими неприятностями я как-нибудь управлюсь. Так все-таки кто тебе об этом рассказал?
— Никто. Я знаю, и все. Я… я не могу объяснить… Когда мать отказала Горлану, дядя Камлах рассердился ничуть не меньше деда. Он боится, что мой отец вернется и женится на моей матери, а его выгонит. Конечно, деду он в своих страхах не признается.
— Еще бы, — Кердик смотрел перед собой, даже позабыв жевать. Из уголка рта у него потекла струйка слюны. Кердик поспешно сглотнул. — Боги ведают… Бог ведает, откуда ты это взял, но это здорово похоже на правду. Ну ладно, давай дальше.
Гнедая кобыла ткнулась мордой мне в шею. Я отогнал ее.
— А что дальше? Горлан теперь сердит, но они задобрят его подарками. А матери придется уйти в обитель Святого Петра. Вот увидишь.
Некоторое время мы молчали. Кердик дожевал мясо и выбросил кость за дверь, где из-за нее тут же устроили грызню две жившие при конюшне дворняжки.
— Мерлин…
— Что?
— С твоей стороны было бы разумно ни с кем больше об этом не разговаривать. Вообще ни с кем. Понимаешь?
Я не ответил.
— Ребенок не разбирается в делах взрослых. Ну да, я понимаю, что об этом все болтают, но вот насчет принца Камлаха… — Кердик похлопал меня по колену, — Он опасен, вот что я тебе скажу. Оставь все как есть и не мозоль им глаза. Я никому об этом не скажу, можешь мне поверить. Но и ты не должен больше об этом говорить. Такое не сошло бы с рук даже законнорожденному принцу или королевскому любимцу вроде этого рыжего щенка Диниаса, но тебе… — Он снова хлопнул меня по колену, — Ты меня слышишь, Мерлин? Помалкивай, если хочешь сберечь свою шкуру, и не путайся у них под ногами. И скажи мне, кто тебе все это рассказал.
Я подумал о темной пещере в подполье и о небе высоко над головой.
— Никто мне не рассказывал. Честное слово.
Кердик хмыкнул, недоверчиво и обеспокоенно. Я посмотрел ему в глаза и сказал правду — насколько у меня хватило смелости:
— Ну да, действительно, я кое-что подслушал. Взрослые часто переговариваются у меня над головой, не замечая меня, а если и замечают, то им и в голову не приходит, что я могу что-нибудь понимать. Но иногда… — я помедлил, — иногда во мне словно звучит чей-то голос… и я словно бы что-то вижу… А еще со мной разговаривают звезды… и я слышу во тьме музыку и голоса. Это будто сон.
Кердик вскинул руку, словно желая защититься. Я думал, что он перекрестится, но он сделал знак от дурного глаза. Потом он, видимо, устыдился и опустил руку.
— Да, верно, сон. Ты прав. Видно, ты заснул где-нибудь в углу, взрослые затеяли разговор, а ты и наслушался того, чего не должен был слышать. Я чуть было не забыл, что ты всего лишь ребенок. Когда ты так вот смотришь… — Кердик поежился, — Но ты должен пообещать мне, что никому больше не скажешь о том, что услышал.