Хрустальный грот

Стюарт Мэри

Изо рта у меня снова потекла кровь. Я поднял руку и вытер ее рукавом. Утер видел, но выражение его лица не изменилось. Вряд ли он даже слушал, что я говорил, если вообще мог расслышать из-за шума морских волн. С безразличием, разделяющим нас подобно стене, он сказал:

— Все это слова. Ты используешь даже бога, чтобы добиться своего. «Бог сказал мне сделать, бог назначает цену, бог смотрит, кому ее платить...» За что, Мерлин? За твои амбиции? Великому колдуну и пророку, которого люди почитают, затаив дыхание, больше короля

и его верховного жреца? А кто платит богу за осуществление твоих планов? Не ты. Амброзиус, Вортигерн, Горлуа, люди, погибшие сегодня ночью. Но ты не платишь ничего! Ты — никогда и ничего!

Рядом с нами разбилась волна, и утес оросил дождь из мелких капель, попав Кадалу в лицо. Я наклонился и вытер воду вместе с кровью.

— Нет, — ответил я.

— Но меня, Мерлин, ты не сможешь использовать в своих интересах. Я не стану для тебя марионеткой, которую дергают за веревочки. Держись от меня подальше. И запомни — я не признаю побочного сына, зачатого сегодня ночью.

Это говорил король, не терпящий возражений. Спокойный и холодный, над плечом которого сияла в сером небе звезда. Я промолчал.

— Ты слышишь меня?

— Да.

Он сдернул со своей руки плащ и бросил Ульфину. Тот расправил его, накинул на плечи королю.

Утер взглянул на меня.

— В награду за оказанные мне услуги ты можешь сохранить землю, дарованную тебе ранее. Отправляйся к себе в Уэльские горы и больше не беспокой меня.

— Я не потребуюсь тебе никогда и не буду тревожить тебя, Утер, — устало ответил я.

Он помолчал и резко сказал:

— Ульфин поможет тебе отнести тело вниз.

Я отвернулся.

— Не надо. И оставь меня сейчас.

Возникла пауза, наполненная шумом моря. Я непреднамеренно выбрал подобный тон, но мне было уже все равно, я даже не осознавал, что и как я говорю. Я хотел только одного, чтобы он ушел. Острие его меча покачивалось у меня перед глазами. Лезвие блеснуло, взлетая в воздух, и я даже подумал, что он настолько рассержен, что использует его. Но клинок с грохотом отправился в ножны. Утер развернулся и начал спускаться. Ульфин пробрался мимо меня и безмолвно направился следом за хозяином. Не успели они свернуть за угол, как море поглотило звук их шагов.

Я обернулся и увидел, что за мной наблюдает Кадал.

— Кадал!

— Вот они, короли, — голос его был слаб, но с прежними интонациями, хриплый и насмешливый. — Выполни для него что-нибудь, за что он клянется умереть, и получай «ты думаешь, я вынесу случившееся сегодня ночью».

— Кадал...

— А ты... Ты ранен? А рука? У тебя на лице кровь.

— Ничего, это все заживет. Пустяки. Но ты, Кадал...

Он чуть наклонил голову.

— Бесполезно. Чему быть... Мне достаточно хорошо...

— Не болит?

— Нет, но холодно.

Я придвинулся ближе, пытаясь накрыть его своим телом от холодных брызг, дождем отлетавших от скал. Взял его руку в свою здоровую. Я не мог растереть

ее, но, расстегнув свою тунику, я приложил ее к груди.

— Увы, я потерял свою накидку, — сказал я. — Джордан мертв?

— Да, — он помолчал. — Что... случилось там?

— Все шло как по писаному. Но, оказывается, Горлуа поспешил напасть на наш лагерь и был убит. Поэтому Бритаэль и Джордан появились здесь, чтобы рассказать о случившемся герцогине.

— Я услышал, как они едут, и понял, что они обязательно увидят и меня, и лошадей. Я решил, что не должен допустить, чтобы они подняли тревогу в замке, пока король еще там... — он остановился перевести дыхание.

— Не беспокойся, — сказал я, — все сделано, как надо, и все позади.

Кадал не обратил внимания. Его голос превратился в едва слышный шепот, но слова были четкими и раздельными: я все слышал, несмотря на шум моря.

— Поэтому я сел на коня и поехал им навстречу, чтобы встретить за ручьем. Когда они поравнялись со мной, я перепрыгнул ручей и попытался остановить их. — Кадал снова замолчал. — Но Бритаэль... он настоящий воин. Проворный, как змея. Он даже не остановился. Проткнул меня мечом и поехал дальше, предоставив остальное Джордану.

— Здесь-то он и ошибся.

Кожа на скулах Кадала натянулась. Он улыбнулся.

— Он заметил наших лошадей?

— Нет. Ему открыл дверь Ральф, и Бритаэль только и спросил, не приезжал ли кто-нибудь в замок, так как внизу он встретил всадника. Ральф сказал ему, что нет, и он поверил. Мы впустили его, а затем убили.

— Утер... — скорее утвердительно, чем вопросительно произнес Кадал, прикрыв глаза.

— Нет. Утер все еще находился с герцогиней. Я не мог позволить, чтобы Бритаэль застал его безоружным. Он и ее убил бы.

Кадал широко раскрыл глаза, устремив на меня пораженный взгляд.

— Ты?

— Оставь, Кадал, я не поддаюсь на лесть, — улыбнулся я ему. — Боюсь, ты вряд ли бы мог мной гордиться, как учитель учеником. Это была «грязная» схватка. Мы играли не по королевским правилам. Я изобретал их в ходе поединка.

Кадал по-настоящему улыбался.

— Мерлин... Маленький Мерлин, который с трудом держался на лошади. Ты поражаешь меня.

Начинался отлив. Прогрохотавший вал оросил мои плечи водяной пылью.

— Я убил тебя, Кадал.

— Боги... — прошептал он, глубоко вздыхая. Мне было понятно без дальнейших слов. Его время заканчивалось. В сером свете наступающего утра я видел, как его кровь впитывается в мокрую землю.

— Я слышал, что сказал король. Нельзя ли было... обойтись без всего этого?

— Нет, Кадал.

Он закрыл глаза и приоткрыл их вновь.

— Ну, что ж, — только и сказал он, сконцентрировав в ответе всю свою молчаливую веру в меня, укрепившуюся в нем за восемь лет. Кадал поднял глаза к небу, линия его рта ослабла. Я приподнял его здоровой рукой и заговорил отчетливо и быстро.