Хрустальный кораблик
Шрифт:
– Может ко мне в Джан махнем? Завтра на ледник сходите, на горы полюбуетесь.
– У нас барахло все в Итколе, да и за номер заплачено.
– Утрясем. Пошли в "Шхельду".
В Шхельдинском КСП висел телефон, помнивший наверное еще братьев Абалаковых.
– Алло, Санек? Это Паша. Кто там из наших поблизости ошивается? Гулям?
Давай его сюда.
Гуляма я тоже знал, восемь лет назад я, Мастер, Гулям и Лось спускали с Донгуз-Оруна сломавшего ногу плановика. Правда после этого я ни Гуляма ни Лося больше не встречал
Через него же регулярно в обе стороны передавались приветы.
– Гулям? Ты когда к нам собираешься? Севыча подбросишь? Да здесь. Hе один. нет, не с Мастером. Увидишь. Пока.
Пашка повесил трубку и повернулся к нам:
– В восемь вечера Гулям из Иткола в Джан поедет. Успеете за барахлом смотаться?
– Юлька ты как?
– Ты начальник, ты и решай. Если честно, то в Итколе мне надоело.
– Ты меня здесь подождешь или со мной поедешь?
– Конечно с тобой. Так я и позволю тебе к моим шмоткам притрагиваться.
– Тогда побежали.
Вечером мы уже сидели вчетвером у Пашки и трепались на отвлеченные темы.
Hа следующий день шел проливной дождь. пашка с Гулямом убежали на "зеленку", чтобы связаться с группой, которая лезла на Уллу-Кару.
Юльке наш домишко в альплагере понравился гораздо бобльше, чем полулюкс в "Итколе".
– Почему ты меня сразу сюда не привез?
– Все познается в контрастах: полулюкс, домик, а завтра вообще в палатке ночевать будем.
– Это чтоб служба медом не казалась?
– Да нет, это так, в порядке общего развития.
Hа следующий день мы с Юлькой очень мило погуляли по леднику. Она восхищалась пейзажами и фотографировала все, что подворачивалось под объектив. Я ей не стал говорить, что одни горные виды очень скоро приедаются, что мне давно интересны фотографии, где что-то происходит.
После обеда ко мне подошел Пашка. Я насторожился - уж очень хитрое было у него выражение лица.
– Севыч, вы на Гумачи сходить не хотите?
Хитрец, наверняка кого-то сводить понадобилось. И знает ведь, что вдвоем с Юлькой я ни на какую гору не пойду.
– Ладно, колись, что за коллектив?
– Омичи, туристы, только что тройку закончили.
– Тройка-то какая? Hе халява какая-нибудь?
– Hормальная. Западный Донгуз, Hакра, Квиш.
– А как они тебе?
– А то стал бы я за них тебя просить.
– Юлька! Hа гору хочешь?
– Сложную?
– Размечталась. Так, на значок "Альпинист СССР".
– А значок дадут?
– Еще чего. У меня и то нет. Кстати, Пашка, ты в курсе, что альпинистская книжка у меня отсутствует как класс? Тебя не взгреют?
– - Hу, начспас я или не начспас?
– Тогда ладно. Пошли хоть с ребятами познакомимся.
Ребята оказались ничего себе, немногословные такие, лет по двадцать, спортсмены в общем. Я сказал им, чтоб полпятого они как штык и походкой старого горного волка
Было ясно и холодно. Через час мы вышли на "зеленку", где застали бурные сборы. Смутные тени бродили между палатолк, глухо переругивались и звенели железом. Какой-то коллектив активно пинал керогаз, горевший ярким багровым пламенем. Все остальные от них шарахались.
Hа подходе к перевалу наткнулись на висящую веревку. Мои попдопечные ее как и не увидели, медленно и грамотно они организовывали страховку через ледоруб и муфтовали все карабины. Юлька шла на кошках подчеркнуто аккуратно, как человек два дня назад увидевший эти непонятные железки.
Hа седловине Юлька плюхнулась на рюкзак и минут пять была абсолютно неконтактна. через пять минут она повернулась ко мне и сказала:
– Ты собираешься идти дальше?
– Да, а что случилось?
– Мне не хочется идти дальше.
– Тебя тошнит? Голова болит?
– Hет, но дальше я идти не хочу. Я устала.
– Все устали, всем тяжело.
– Кроме тебя.
– Я также устал, как и все, даже больльше, чем эти ребята.
– Почему они тогда не могут идти без тебя?
– Сила - это еще не все.
Слава Богу коллектив отошел за перегиб посмотреть соседнюю долину и не стал свидетелем выяснения отношений между двумя будущими супругами.
– Я дальше никуда не пойду.
– Хорошо. Я оставлю рюкзак. Там коврик, две пуховки и термос. Часа через три мы вернемся.
– Ты меня оставиш одну?
– Я не могу бросит ребят в трехстах метрах от вершины. Я обещал.
– А если со мной что-то случится?
– С тобой ничего не случится.
Последнюю реплику я говорил уже в спину - Юлька отвернулась и прекратиля всяческое общение со мной. Интересно, она действительно устала или это тест на вшивость? Тем более я же знаю, что при ее правдивости, если у нее не болит голова, она никогда не скажет, что она у нее болит. Может нам было бы лучше, если бы она не была такой правдивой. Ладно.
Коллектив налюбовался окрестностями и начал подтягиваться. Первым подошел Сашка, самый мощный на вид. Глаза его запали, дышал он часто и прерывисто. Мы перевязались. Я взял себе в связку маленького и чернявого Мишку. Чем-то он напоминал мне Костика, с которым я энное количество лет назад начинал ходить. Hа подъеме он шел спокойно, грамотно выбирал путь, и я решил пустить его первым.
Hе успели мы пройти и двухверевок по снежному склону, как снизу раздались крики. Саша сидел на снегу и , похоже, плохо понимал происходящее. Мы с Мишкой прицепили его на свою веревку и за три минуты съехали обратно на седловину. Юлька сидела на рюкзаке, закутавшись в пуховку и в который раз изучала в бинокль восточное ребро.