Хрустальный лабиринт
Шрифт:
– А где все эгейцы? – спросил профессор Рассольников.
– Император и принцы в столице. А все остальные в море. Сезон рождений кончился, – объяснил Стато. – Но принцы появятся… Когда в Столице станет слишком жарко, они заглянут на Северный непременно. А мы, стражи, охраняем острова Блаженства, чтобы не расхитили имущество во время морского сезона. Два года назад из дворца принца пытались украсть кресла-антигравы. Так я пресек! – гордо заявил Стато.
Лишь в одном из мелких каналов Платон заметил трех отдыхающих эгейцев, прикорнувших в тени буйных прибрежных зарослей. Они лежали, наполовину погрузившись в воду,
– Это возвращенцы, – небрежно бросил Стато, не останавливаясь возле троицы. – Они собирают рыбок, что ползают по деревьям, и едят эту гадость. Их девиз: возврат на сушу. Архонт выделил им для жизни старый стадион. А Столица все время требует, чтобы их выселили…
Возвращенцы, завидев стража и посетителей, достали раковины и принялись изо всех сил в них дудеть. Звук был неприятный, визгливый.
– И что, кроме этих троих возвращенцев и строителей, никого нет? А как же управление архипелагом, и все прочее? – поинтересовался Атлантида.
– Все есть там. На острове Сомнения.
– А можно осмотреть храм? Говорят, где-то здесь на архипелаге сохранился великолепный храм Северного материка.
– Храм есть, – подтвердил Стато. – Он в самом деле замечательный. Сто кредитов с носа.
– Что?! – вспылил Дерпфельд. Но тут же остыл. И смирился.
Стато, получив жетоны, периодически включал привод-антиграв и весело подпрыгивал на дороге к храму.
Дорога шла в гору: храм стоял на холме. Пологие участки чередовались со ступенями.
Зачем вам ступени? – подивился профессор Рассольников. – Ведь вы не умеете ходить. А ползать или катиться по ступеням неудобно.
– Это традиция… Каждая минута жизни – ступень. Ступени нужны, чтобы об этих минутах помнить. Вот и храм. Старинное здание. Стоит уже тысячу лет. Без ремонта.
Здание действительно было грандиозное. Плоский купол, портик из восьми массивных гранитных колонн, циклопические стены. Не без трепета Платон ступил внутрь. Храм освещался сосудами с зеленоватой светящейся жидкостью. Ровные серые стены. Настолько ровные, что кажутся отполированными. Ни росписи, ни рельефов. Пол из желтоватых плотно пригнанных плит. Купол выкрашен синим. И на фоне синего – звезды… Алмазы? Платон поднес к глазам цифровой бинокль и едва не закричал от разочарования. Всего лишь какие-то морские светящиеся раковины.
– Но храм пуст… – заметил археолог, опуская бинокль.
– Конечно… – в горле Стато заклокотал смешок. – Именно. Почему-то все люди считаю, что в наших храмах полно сокровищ. Но боги невидимы. Они тут… – Стато махнул рукой, и перчатка слетела. – Вот Корман тоже допытывался, нет ли где алмазов. Кто-то рассказал ему, что в храме стоит алмазная статуя Нмо Невидимого и
– Почему он решил, что здесь должна быть алмазная статуя? – Атлантида с трудом подавил волнение.
– «Невидимый», «прозрачный» и «алмазный», – одно и то же на эгейском языке.
– И давно храм пустует? – спросил небрежно профессор Рассольников, решив не объяснять Стато, что за животное «свинья», тем более, то сам Платон никогда этой «свиньи» живьем не видел. Пробовал как-то свинину. Помнится, жирный кусок, обжаренный до аппетитной корочки, очень вкусный. И безумно дорогой…
– Да храм всегда был пустой. Как построили, так и стоит. Мы Нмо именуем «Невидимый и Всемогущий», а людям чудится – «алмазный». Уж не первый такой путаник алмазы ищет, клянусь прибоем.
Ну что ж, еще одна ложная легенда, как Хрустальный лабиринт. Пустоты времени, заполненные человеческой фантазией.
Они вышли наружу. Атлантида как бы между прочим дважды обошел храм. Нет ли под храмом сокровищницы, куда ведет замаскированный вход? Ничего подозрительного Платон не заметил. Присел на ступени храма. Со скалы открывался прекрасный вид на лежащую внизу долину. За нею плескался безбрежный Океан.
– Я хочу осмотреть тот дом под красной крышей, – археолог указал на виллу возле самого берега. Почему он остановил свой выбор именно на этой крыше, профессор Рассольников сказать не мог.
– Этот дом не для осмотра. Это резиденция архонта Крто.
– Так заглянем архонту в гости.
Стато обеспокоился.
– Вас пригласили? Крто пригласил вас?
– А как же! Крто был так любезен. Сказал: «В любое время дня и ночи».
– Крто так и сказал?.. – Видимо, лицо под драной маской стража так исказилось, что сама маска задергалась и приобрела совершенно идиотское выражение.
– Я же сказал– «любезный Крто», – со смехом отвечал Атлантида. – Идем, идем! Он будет рад.
Дверь им отворила женщина. Ее маска, так же отлично сделанная, как и у Крто, создавала полную иллюзию смуглого личика без пятен ожогов. Правда, личико не слишком красивое по нынешним человеческим стандартам Галактики. Вздернутый носик и пухлый рот придавали женской маске наивно-детское выражение. Черные густые локоны парика были тщательно расчесаны и покрыты лаком. На руках перчатки выше локтей – темная бахрома какого-то изысканного наряда скрывала линию перехода от перчаток к подлинной плоти. Однако дама была при оружии – маломощный бластер «арминий» она держала заткнутым за поясок из металлических пластинок и колечек. В отличие от средств передвижения стражей ее кресло-антиграв было в полном порядке. При виде гостей она поднялась чуть выше, чтобы лицо ее было вровень с лицами археолога и сержанта.
– Привет! – сказала она звонким голосом. – Я – Имма. Женщина Крто. И, кстати, тоже страж, как Стато. Что-то случилось? Вам нужна помощь?
Стато почему-то занервничал, потер пятно на лбу. И… оторвал кусок кожи.
– Почему ты не купил новую маску? – обеспокоилась Имма. – Ты сожжешь себе лицо, Стато!
– Подождет, – буркнул тот. – С долгами бы рассчитаться…
– Ты увлекаешься! – она нарисовала пальчиком перчатки в воздухе крест. Знак осуждения – догадался Платон.