Хтонь. Человек с чужим лицом

Ерофеев Руслан

«Голубчик» подтвердил слова профессора очередной серией возвратно-поступательных движений правой руки под столом.

– Он не скажет, – понизив голос, склонился к Артему через стол профессор, округлив свои безумные глаза. – Потому что все это – государственная тайна. Близнец Евграф состоит штатным сотрудником КГБ! Он читает мысли диссидентов!

– Ну и что это доказывает? – Артем уже пожалел, что связался с этим психом, и решил поскорее свернуть затянувшуюся беседу.

– Как – что! – сдавленным шепотом ответил Гаплевский. – Это же означает, что у всех инопланетян имеются паранормальные способности, которые иногда проявляются у их потомков-полукровок! Но не всегда.

Вот у Миши они отсутствуют, если, конечно, не считать его феноменально развитую половую функцию. А у его брата они есть! У замаскированных пришельцев же они имеются всегда! И по этому признаку легко вычислить «чужих»! Вы знаете, одного я уже вычислил! И он проживает… – Чокнутый профессор сделал драматическую паузу. – В нашей палате!

Глава 4

«Меня убили пришельцы!»

Главный герой в очередной раз убеждается, что наш мир – большая деревня, и узнаёт о вреде макаронной диеты.

Артем задумчиво почесал макушку, где еще недавно торчал непокорный ежик, а сейчас было гладко, как на девчоночьей коленке, и протянул:

– Так-таки прямо в нашей палате? И кто же он, позвольте полюбопытствовать, товарищ профессор? Уж не я ли, часом?

– Да при чем здесь вы! – нетерпеливо отмахнулся старикан и, понизив голос до самого тихого, едва различимого среди бряканья ложек о тарелки, продолжал заговорщицким тоном: – А знаете ли вы, что наш барон на самом деле – совсем не барон?

– Да что вы говорите! – изумился Артем. – Ни в жисть бы не догадался!

– Да! – не замечая иронии, с жаром воскликнул старик и вновь перешел на шепот: – Он – «чужой»! Пришелец! Нелюдь!

Артем поскреб покрытую недельной щетиной щеку и с сомнением взглянул на долговязого «барона», который, оттопырив мизинец, брезгливо прихлебывал компот, сидя через столик от Казарина и Гаплевского. К ушам «аристократа» была привязана обрезками резинки от трусов синяя выцветшая мочалка, концы которой полоскались в тарелке с остатками супа. Очевидно, мочалка изображала бороду. А голова «барона» была обмотана вафельным полотенцем не первой и даже не второй свежести. Вид «аристократ» являл собой довольно плачевный – типичный псих с трясущейся головой.

– Этот? Хм… Вы уверены? Это он, что ли, нелюдь? А какие ваши доказательства?

– А такие мои доказательства, – взволнованно прошептал профессор. – Что я своими глазами видел: он владеет телекинезом! Вы знаете, что такое телекинез?

– Передвижение предметов с помощью взгляда, кажется? – с сомнением молвил Артем, который никогда особенно не интересовался статейками о непознанном, изредка просачивавшимися в советскую прессу, но все же в последнее время нахватался кое-каких верхушек в связи со странным делом, которое ему было поручено расследовать. Впрочем, это все уже в прошлом – и прокуратура, и уголовные дела. Есть только мир, сузившийся до размеров больничной палаты, и вот этой вот провонявшей тушеной капустой и несвежими щами столовки.

– Именно! – просиял меж тем Гаплевский. – Именно, черт возьми!

И смущенно прикрыл рот – на них снова заоглядывались и зашушукались завтракавшие в столовой пациенты.

– Профессор, извините меня, но мне кажется, что вы просто псих! – жестко произнес Казарин.

На этот раз Гаплевский не обиделся, а лишь устало произнес:

– Ну, допустим, я псих, и что с того? Да сейчас, дорогой мой, любой нормальный человек – псих! Времена такие. И все же я собственными глазами видел, как этот человек двигает предметы, не прикасаясь к ним руками, ногами или чем-либо еще.

– Ну хорошо,

и что же он двигал? – с иронией поинтересовался Казарин. – Гору Арарат? Так я, когда трубы горят, могу не только двигать ее взглядом, но и опустошить содержимое бутылки, на которой она нарисована, не прикасаясь к оной! Одной лишь силой мысли!

– Шикарная хохма, батенька! – одобрил чокнутый профессор. – Кстати, знаете ли вы, что «хохма» в переводе с древнееврейского означает – «мудрость»?.. Так вот, дорогой мой, у этого самозваного барона имеется очень необычный брелок – в виде металлического фаллоса. Заграничный, наверное, – у нас вряд ли такое производят. Культ фалла, существовавший у почти любого древнего народа, не совместим с пуританской моралью советского общества…

– А при чем здесь этот брелок? – Казарин неожиданно заинтересовался рассказом старца, который пробудил в его затуманенной медицинскими препаратами голове какие-то смутные воспоминания.

– Очень даже при том! – горячо зашептал Гаплевский. – Он, то есть наш барон, заставляет этот фаллос… летать!

– Летать?! – Артема передернуло, будто его только что втолкнули в работающий морозильник и захлопнули дверь снаружи, больно прищемив ему вдобавок пятку. – Вы уверены?

– Так же, как и в том, что саблезубые кошки могли дожить до времени строительства египетских пирамид! – победно заявил профессор.

Видимо, ни белая горячка, ни еще более страшный зверь – советская карательная медицина, – все-таки не смогли до конца вытравить у Артема его хваленую эйдетическую (она же – идиотическая) память. Реланиум и тиоридазин не смогли превратить его в безразличный ко всему овощ. Одно за другим проносились в его голове воспоминания, всплывавшие, казалось, из невообразимой бездны времен. Парк. Пацаненок Славик и его самодельный автомат с магазином из консервной банки. Странная считалка: «Стояли звери около двери…» Дядя Петя Фокусник и кунштюк с «летающей пиписькой», который тот любил демонстрировать обмирающей от восторга пацанве… Казалось, с тех пор пронеслись века и тысячелетия. Не меньше, чем со времени строительства египетских пирамид.

Казарин еще раз взглянул на синебородого «барона», сосредоточенно выковыривающего сухофрукты из опорожненного стакана, и их взгляды встретились. Только тут Артем разглядел, что глаза у психа разноцветные: левый – выцветший, бледно-серый, а правый – ярко-желтый, как у хищного зверя. Да к тому же они еще и смотрят в разные стороны: один – в Арзамас, другой – на Кавказ. Казарин прочел в разноглазом взоре… злорадство? Нет, скорее любопытство. И… ожидание? Ожидание чего?

Так вот ты какой, дядя Петя из парка, он же – Абрам Моисеевич, он же – зэк по кличке Фокусник, он же – барон Жиль де Ре, сеньор и граф чего-то там, и он же – сексуальный маньяк-убийца Занюхин, которого госпитализировала «психовозка» с завода имени Цюрупы с подозрением на шизофрению… Как же Артем сразу-то не догадался?!

Поразительный поединок взглядов сыщика и убийцы прервал неожиданный звук. Казарин повернул голову к сидевшему за столом Гаплевскому – и никого не обнаружил. Звук повторился, и он понял, что его источник находится под столом. Артем нагнулся и увидел стоявшего на карачках профессора. Тот захрипел – как-то странно, будто заскрипели пружины старого дивана. Так вот что это был за звук… Артем бросился старику на помощь и, с трудом подняв его, усадил на хлипкий столовский стульчик. Гаплевский мучительно икал, перхал и нехорошо, утробно стонал. В его животе громко урчало и булькало. Вокруг сидели, вяло ковыряя макароны гнутыми штопором алюминиевыми вилками, безучастные ко всему, обдолбанные лекарствами психи.