Художник. История третья. Хранитель
Шрифт:
– Не советую.
– Раздался над его ухом звонкий девичий голосок.
– Вода - мертвая.
Иржи в прыжке встал на ноги и обернулся. На камешке сидела маленькая девчонка, неуловимо, наверное, выражением глаз, похожая на Водяного.
– Привет, - сказала она, улыбнувшись, - я - Тата, здешнего Озерного Государя дочка. А ты?
– Я - Иржи Сааминьш. Здесь в гостях у Альеэро Ромьенуса.
– Парень снова едва заметно покраснел.
– Садись рядышком, не бойся.
– Усмехнулась Тата.
– Не утащу.
– Я не тебя боюсь...
– Вздохнул Иржи и сел
– Иногда только себя.
– Посмотри мне в глаза, мальчик...
– попросила девчонка.
Иржи повернул голову и посмотрел на ее кругленькое личико с голубыми глазами под светлыми ресничками.
– Ты хорошенькая!
– Улыбнулся он.
– Я бы написал с тебя картину. "Девушка на камне". Озеро, на берегу - камень, а на нем - ты.
– Договорились.
– Серьезно сказала девчонка.
– Вижу, душа у тебя как-то смутилась, словно ты сделал что-то, что противоречит твоей сути.
– Да, - вздохнул Иржи, - Это так... глупо...
– Почему?
– Удивилась девчонка.
– Разве любовь - это глупость?
– Это неправильно... пойми, Татушка, правильно, когда мужчина любит женщину. Я когда-то любил... не знаю...
– Ты - глупый, глупый мальчик. Когда-то мы были просто искрами Проявленной Вселенной. И ни у кого из нас не было пола. А потом, когда формировались плотные миры, нас поместили в тела, разделив на мужчин и женщин, чтобы мы воспроизводили себя сами, вложив в мозги крепкий запрет на "однополые отношения". А любовь - она разная. Женщину любят, как продолжение своего рода, как мать будущего дитя, как свет семьи... Я говорю про любовь, а не про секс.
– Сама перебила свою мысль девочка, увидя в глазах Иржи вопрос.
– Ведь есть любовь сама по себе, не признающая границ. Это, скорее, не тяга тела к телу, а стремление души к душе, энергии к энергии. И знаешь, мальчик, именно так чаще любят мужчины мужчин, а женщины женщин.
– Но это гадко...
– Не удержался Иржи.
– Ты все опять сводишь к сексу. Если это просто секс, то такие отношения с кем бы то ни было, глупы сами по себе. Это очень непродуктивный обмен низкими энергиями. Это просто похоть, гормоны. Знаешь, как в туалет сходить, когда очень хочется. Короче, изнанку подкормить. А когда ты любишь, неважно, мужчину, женщину, ты хочешь подняться с этим существом на недосягаемую высоту. Вот чтобы здесь, - она положила руку на его сердце, - зарождался луч, объединяющийся с другим таким же в единое целое. И, знаешь, маленький, я тебе хочу открыть одну великую тайну: однополые существа лучше понимают и чувствуют друг друга. Им проще найти эту гармонию единства.
Девчушка подвернула под себя ножки и, рассмеявшись, продолжила:
– Ты мыслишь категориями "правильно" и "неправильно". Знаешь, почему их в свое время возвели в принцип?
– Почему?
– Как я и говорила тебе, чтобы существа размножались, и их род не прекращался, балбес. Ведь это все - большая игра, на кону которой - огромное количество энергии! Тебе ли не знать? А что случится, если игрушки, перестав жить "как все", станут не просто размножаться, а презрев запреты, научатся любить
– Что будет?
– Ничего не будет, маленький гений! Детей будет мало, и каждая новая жизнь станет величайшей ценностью, перенаселения не будет, войн не будет. У всех всё станет хорошо. Разве такая игра интересна? Надо, чтобы выделяемая низшими существами сила брызгала во все стороны: летели ошметки, дети убивали своих педагогов за один косой взгляд и брошенную в гневе фразу. Надо, чтобы выросшие в пьяном разврате недоросли мстили всем посторонним за грехи родителей. Чтобы мальчик, воспитанный бабушкой без ласки отца, стал кровавым диктатором, вырезающим из живых людей органы... А мужчины сражались между собой только из-за того, что они поклоняются разным Богам, получающим от этого процесса кучу грязной энергии.
– Зачем ты это говоришь?
– С болью спросил Иржи, вспомнивший свой прежний мир.
– Затем, что кто-то должен обязательно принести жертву, мальчик... И чтобы ты разобрался в самом себе.
Девчонка встала, вытянувшись во весь свой маленький рост.
– Когда ты будешь меня рисовать?
– А у тебя есть краски? Ты ведь живешь в воде? Я бы нарисовал тебя хоть углем, но он смоется...
– Тогда жди до завтра. В этот час я буду здесь с красками и чем еще?
– Растворителем, маслом, кистями и холстом. Лучше грунтованным. Здесь-то грунтовать нечем.
– Иди. Тогда до завтра? И помни, что я сказала.
И девчонка истаяла, словно струйка утреннего тумана. А Иржи, усмехнувшись и успокоившись, пошел к дому.
В домике на воде дверь была распахнута настежь, и солнечные лучи, врываясь в нее, проложили на ковре и досках широкую светлую дорогу. Рядом с плиткой стоял Альеэро и, что-то негромко мурлыкая себе под нос, жарил колбаски. На столе лежали еще не порезанные овощи и пучок зелени.
Иржи снял сапоги, а на кофту надел куртку.
– Тебе не холодно?
– Покосился он на Змея.
Тот ухмыльнулся:
– Ну, я же не гуляю в тумане в промокшей кофте и без носков.
– Я - дурак.
– Вздохнул Иржи и, подойдя к Альеэро, боднул его головой в руку.
– Ты - еще маленький.
– Потрепал Змей его черные кудри.
– Сейчас будем завтракать!
– Я помогу. Дай мне ножик, я порежу овощи.
И они вдвоем начали готовить завтрак.
– Как ты умудрился меня перенести, даже не разбудив?
– Улыбнулся Иржи, вспомнив свое утро.
– Учеба в Академии, мой юный друг, весьма полезное занятие. Кроме возможностей, значительно расширяет кругозор. Бросай на сковороду овощи. Сейчас мы их заправим специями, добавим соуса и немного потушим.
Иржи достал тарелки, вилки, салфетки и чашки. И поставил все это на стол.
– Вкусно!
– Сказал он, отсалютовав повару вилкой.
– Если бы ты побегал еще оборот, то и сырые овощи показались бы тебе верхом совершенства. Итак, мой маленький друг, на сегодня у нас - обширная познавательная программа. Ты был в нескольких долинах, но так и не видел их главных природных красот.