Художник. История вторая. Земля кланов

Бердичева Екатерина Павловна

– Не слушай его, Иржи!

– Наоборот, слушай, когда тебя хотят научить чему-то необходимому в жизни. Итак, ты вызываешь ветер. От силы произнесения заклинания зависит его скорость и температура. Слушай.

И он тихо-тихо сказал:

– motus...

Легкий ветерок закружился вокруг Тони, развевая его светлые волосы.

– А теперь так: motus!
– Голос прозвучал громче, а ветер закрутился быстрее, творя из ухоженных волос воронье гнездо.
– Prohibere.

Ветер послушно улегся.

– Теперь устанавливаем температуру: motus calorem и добавляем вектор.
– Он выставил галочкой рядом с головой два пальца и сказал: - circa, et aequaliter.

Теплый ветер послушно закрутился вокруг его волос, подсушивая и раскладывая волоски.

– Prohibere.

Теперь пробуй сам.

Иржи усмехнулся и без запинки повторил все то, что объяснил Тони, только заключительным словом использовал ambulare. И теплый ветерок, вильнувши хвостом, растворился среди елей.

Теплые и сухие волосы густой черной волной лежали на спине.

– Спасибо.
– Вежливо поблагодарил он.
– Никогда бы не догадался, что мертвая латынь может быть настолько живой.

Он заплел свободную косу и сказал:

– Tenere in arta.

И волосы, словно обработанные муссом для укладки, легли волосок к волоску, не пытаясь нарушить прическу.

– И откуда ты знаешь колдовской язык, раз тебя не учили?
– поинтересовался Тони.

– Языку-то учили. Только как им пользоваться, не объяснили.
– Вздохнул Иржи.

А потом его глаза вспыхнули и засияли неожиданной мыслью.

– У кого-нибудь есть карандаш и бумага?

– У Мамы Розы, возможно.

– Пошли, хочу попробовать!
– Теперь парень, шипя от впивающихся в нежную кожу стоп колючек, вприпрыжку бежал обратно к фургону.

– Мама Роза!
– закричал он, подлетая к задремавшей у плитки ромаалке.

Та вздрогнула, но, открыв глаза, улыбнулась:

– Что, мальчик?

– У вас в фургоне есть бумага и карандаш?
– Он даже приплясывал от нетерпения.

– В ящике под сидением.
– Мама Роза посмотрела на парнишек и эльфа. Теплые вишневые глаза засветились лукавой улыбкой.

Иржи выхватил лист бумаги и карандаш. Потом сел на землю, скрестив под собой ноги. И скоро на бумаге появился трехмерный рисунок высоких кроссовок.

– Propono in aere

Прозрачное изображение закрутилось в воздухе.

– ad augmentum

Рисунок подрос в размере...

– magis

...становясь больше...

– mollis nulla in summon

...покрываясь прямо на глазах мягкой кожей сверху...

– crassus cutis in imo

... и толстой кожей снизу.

– ad gluten summis

Швы крепко прилипли друг к другу.

– pingere brown

Готовая грубоватая обувь стала коричневой.

Иржи вытянул руки, и ботинки встали на них.

– Я молодец?
– радостно спросил он находящихся в растерянности Маму Розу и Тони. - До лавки доживут... наверное.

Змеи вновь встретились на центральной площади и обменялись взглядами.

"Я - к западным воротам!"

"Я - к южным!"

"Мне, как всегда, самое неинтересное - восток. Вряд ли он туда направился!"

"Но проверить все же стоит!"

Уткнувшиеся друг в друга головами мальчишки крепко спали, завернувшись в расстеленное прямо на траве толстое одеяло. Эльф снял с земляного прямоугольника плитку. Кастрюлю с недоеденной кашей поставил в холодную воду ручейка, чтобы до завтра она не испортилась. Туда же опустил в котелке огурцы. Потом вытащил из кибитки топорик и разрубил старую сухую ветку, залежавшуюся с прошлого года в густом хвойном подлеске. Сложив аккуратным колодцем полешки и сунув внутрь сухую траву, сорванную на солнечной обочине, он зажег маленький костерок.

Мама Роза давно спала в кибитке. Человеческий век так короток! Прежняя веселая и смешливая девчонка, с которой он когда-то познакомился на пустынной дороге, поседела и покрылась морщинами, разменяв шестой десяток. Нежные пальчики, которые он с удовольствием целовал ночами, огрубели, а ногти пожелтели и поломались. Но в темно-вишневых глазах появилась какая-то светлая печаль и материнская мудрость, хотя эльф точно знал, что детей у ромаалки не было, впрочем, как и мужа. Когда-то она нагадала ему, что долго он будет скитаться по белу свету, пока не найдет свою единственную любовь. "Да и не нужна она мне, все красивые девушки и так

мои!" - шутил он, не представляя, как иногда, глухими темными ночами, перебираясь из одного города в другой, он будет сожалеть, что не имеет дома, в который хотелось бы возвращаться... Но эльфийки Серебряного Леса, откуда он был родом, задирали нос, проходя мимо молодого эльфа, большее время года живущего неизвестно где и лишь иногда навещающего своих родителей, братьев и сестер. Да и среди них он считался отщепенцем, этаким уродцем, променявшим торжественность и благолепие высоких деревьев на суету Клановых городов и возню с человеческими, да и не только, пороками. Ибо работал эльф в детективном агентстве, окунаясь каждый день в муть посторонней жизни со всеми негативными ее проявлениями, начиная с тайных измен и заканчивая похищениями и убийствами. Брался он практически за любое расследование, лишь бы заказчик хорошо платил. И в этот раз, отправляясь в столицу Клана Змей, он положил на свой счет замечательно круглую сумму с несколькими нулями в конце, хотя дело того вроде бы и не стоило.

Весьма известный в человеческих купеческих кругах господин Езелик Горта решил выгодно женить своего старшего сына на дочери дальнего, но надежного партнера по бизнесу, живущего в Городе Темной Воды, и заданием Тони было собрать все сведения об этой девушке и ее семье. Прожив в городе три дня и походив по ближайшим к дому купца трактирам, Тони узнал все, что надо, ибо слуги, вырываясь на волю после напряженного рабочего дня, отрываются по полной, вываливая в заботливо развешанные уши всю подноготную своих хозяев. Но, как известно, одних россказней для утверждения истины слишком мало, поэтому необходимо было эти сведения подтвердить видеозаписью. И вот, в День Схождения Змея, прикормленный им кухонный мальчишка прибежал в гостиницу и рассказал, что дочка, в отсутствии папеньки, собирающегося посетить центральную площадь и посмотреть на артистов, договорилась встретиться в своей спальне с секретарем господина купца, смазливым и порочным юношей, поочередно прыгающим в кровать то к дочке, то к ее матери, а то и к самому папочке. Подготовив аппаратуру с записывающим магическим кристаллом, Тони в ожидании часа икс решил тоже прогуляться по праздничным улицам. Хорошо, что оговоренное время уже приблизилось, и он практически вышел с площади, когда налетел монстр. Схватка в воздухе была весьма захватывающей, но дело, за которое уже уплачены деньги, прежде всего, и эльф побежал к дому купца. Проскользнув в распахнутую калитку, он сунул мальцу оговоренную сумму и поднялся на третий этаж особняка. Немного постояв за портьерой напротив дочкиной спальни, он дождался секретаря. А потом - характерных звуков, говорящих о том, что можно заходить и писать. Он и вошел. Съемка получилась яркой и впечатляющей: два голых тела, одно вверху, другое - на четвереньках с выпученными глазами, ярко обнажали имеющую место неприкрытую правду. Только он не учел одного: с площади в панике вернулись мать и отец. И откликаясь на визг секретаря, они тут же включили магическую охрану дома. Ну а потом началось: за ним бегала охрана, родители и сама дочь, в конечном итоге заявившая, что эльф хотел ее совратить. Аппаратуру пришлось бросить. Но записанный кристалл, слава Богам, остался цел и хранился в той самой фляге, настоем из которой он в тюрьме поил Иржи, и благодаря кому оказался на свободе, а не в рудниках. Интересно судьба расставляет приоритеты: мальчишка, спасший город, оказывается в той же тюрьме, где сидит эльф, разоблачивший вольную нравами семейку. Спрашивается, куда подевалась справедливость?

Тони хмыкнул и помешал полешки. Теплый красный свет догорающих углей бликами играл на его лице и руках. Где-то вверху зажелтело небо, возвещая о скором рассвете. И хоть эльфы спят немного, им тоже надо когда-то отдыхать. Поэтому Тони набрал воды и, залив костерок, улегся на траву, закрыв плечи старой курткой.

Макушки высоких елей слегка шевелились над скованной сном стоянкой, помахивая толстыми лапами, разбуженными теплым ветерком, отпущенным Иржи на свободу.

В этот ранний рассветный час три змея собрались у ворот, ведущих на южный путь, и обернулись людской ипостасью.