«Хухрик»

Сергей Казанцев

Сергей Казанцев

«Хухрик»

Рисунок В. Бубенщикова

— Но вы знайте: он очень трудный подросток, — сказала заведующая детской комнатой милиции и даже передернула тонкими плечиками, на которых матово отсвечивали две лейтенантские

— Справимся! — уверенно выпалил Коля Озерин, комиссар студенческого строительного отряда. И в ту же минуту, посмотрев на пятнадцатилетнего Саньку Ежова, поймал насмешливо высверкнувший его взгляд и услышал безнадежный вздох молодой лейтенантши, перехватившей эту насмешку. Нахмурившись, Коля подтолкнул подопечного к выходу:

— Пошли!..

Санька был рад, что дело кончилось обоюдным согласием. Все равно надо куда-то деваться на лето… Неделю назад арестовали их вожака — девятнадцатилетнего Петьку: во время ночного налета на уличный киоск тот не сумел, как всегда, скрыться и свалить всю вину на малолетних дружков и, как он сам выразился, «вошел в дело». Всех остальных «хухриков» Петькиной шайки перепуганные мамаши загнали в пионерские лагеря. Из всей компании Санька один остался во дворе.

«Ладно, — согласился в душе Санька, — поработаем…» И тут же, «не отходя от кассы», надумал держаться независимо. Он блатным, с хрипотцой голосом сказал:

— Ты, фрайер, закурить дай!

Комиссар «дал». Санька почесал зазвеневшую от крепкого подзатыльника макушку и рванулся было назад, наябедничать, но Коля круто развернул его к себе, притиснул к стенке и выдохнул прямо в мальчишечьи злые глаза:

— Ду-у-ура!.. А мотоцикл хочешь?

Ап! — захлопнулись готовые было заорать Санькины губы. Тут комиссар в самую точку влепил. Даже дешевенький мотоцикл стоит больше двух сотен рублей, таких денег Санька отродясь не видел… Скудной бабкиной пенсии хватало едва на двоих, а бывшим Санькиным родителям, обзаведшимся новыми семьями, не было дела до Саньки — не то что до его мечты. Правда, алименты они платили исправно, но бабка все их, до последней копеечки, откладывала на сберкнижку. Каждый раз, унося их на почту, бабка приговаривала: «Это тебе на черный день». Чудные эти старухи!.. На «черный» день! Да не бывает их нынче, черных-то. Сейчас такие времена, что вот… рассыпься их дом по кирпичику — и то люди пропасть не дадут. «Эх, бабка, устроила бы ты мне лучше красный день!..»

Веселый комиссарский голос вернул Саньку в реальность. У цистерны с пивом, на которой испокон веков стояла надпись «Квас», толпились длинноволосые и улыбающиеся парни. Санька хотел было уже расплыться в ответной улыбке, но быстренько сообразил, что рады они вовсе не ему, шкету, а дружку ихнему, комиссару.

— Знакомьтесь, — подтолкнул его Коля. — Наш воспитанник будет.

Парни переглянулись и дружно загоготали. У Саньки от злости и обиды загорелись уши. Тогда один из них пробасил дружелюбно:

— Не обижайся, пацан, мы всегда такие… Веселые. — И состроив строгие глаза, устрашающе спросил: — Пиво пьешь?!

Что там пиво! Санька уже к вину не раз прикладывался. Но, как на грех, сегодня ни гроша не звенело у него в кармане. Он крепко-накрепко зарубил в памяти суровую мужскую заповедь, которой научил его Петька: «Настоящий мужик в долг ничего не берет. Лучше свистни у какого-нибудь раззявы, но чтоб в долг — никогда!» Раззявой чаще всего оказывалась подслеповатая бабка или сопливые малыши, у которых молча выворачивал Санька из стиснутых кулачков «десятчики» и «пятнадчики», отпущенные на киношку или мороженое. Но сегодня с утра просидел он полдня в детской комнате, и потому не было у него сейчас ни копейки.

Санька недовольно засопел и отвернулся.

— В порядке исключения и для равноправия. А в отряде «сухой закон». Там ни-ни!

— Ладно, — буркнул Санька, нахохлившись, — дальше-то что?

Комиссар по-быстрому объяснил, что завтра надо быть ровно в восемь ноль-ноль на вокзале, при ватнике и с вещами. Пришлепнув жесткой ладонью по острым Санькиным лопаткам, направил его домой: — «Дуй!»

«Дунул» Санька, конечно же, не до дому. Походил, попромышлял возле кинотеатра и, набрав полтинник, отправился обедать, а заодно и завтракать и ужинать. Домой Санька вернулся заполночь и, буркнув бабке: «Завтра в семь разбудишь», завалился спать. Сны в эту ночь Саньке снились нехорошие. То пьяный Коська-сосед не подпускал к своему мотоциклу. То давешний насмешник поливал его из шланга пивом и приговаривал: «Пей-наливайся! В отряде у тебя все нутро ссохнется!»

Последний этот сон так запомнился Саньке, что наутро он с неприязнью высматривал на вокзале вчерашнего знакомца. Но так и не высмотрел, потому что ни одного длинноволосого в отряде не оказалось. Даже красивая врачиха Натка выглядела как мальчишка… Натку Санька сразу заприметил в толпе зеленорубашечников. Он здорово порадовался, что она будет в их отряде, и решил поскорее познакомиться с нею поближе, чтобы потом небрежно рассказывать своим дружкам, как влюбилась в него в отряде красивая взрослая девчонка. В вагоне Санька всячески старался обратить на себя внимание врачихи. И та, в конце концов, удостоила:

— Сколько тебе лет, мальчик?

Санька ощетинился:

— А самой-то?

— Двадцать один, — спокойно ответила Натка.

— Ух ты! — обрадовался Санька. — Очко! — И, вспомнив, ловко выхватил из рюкзака старенькие карты: — Сыграем?

Один из ребят — Санька вмиг вблизи признал вчерашнего насмешника — брезгливо двумя пальцами взял карты и швырнул их в раскрытое вагонное окно. Разлетелись цветастые картинки, осели на придорожные кусты, словно диковинные бабочки…

— Ну хорошо!.. — с ненавистью выдохнул Санька. — Сочтемся!

— Что, что? — будто не расслышав, дурашливо наклонился к нему обидчик.

— Три рубля! — чувствуя, как закипают в глазах от бессильной ярости слезы, выкрикнул Санька.

— Ну-у? — насмехаясь, протянул парень. — Может, ты мне, как студенту, по льготному тарифу уступишь?

— Алексей, прекрати! — тихо, но твердо сказала Натка.

На следующий день после приезда в село на утренней линейке распределили всех по бригадам. Санька попал в бригаду, которой командовал Алексей. Ясно дело, подстроено нарочно…

Санька в общем-то не лентяй. Работать он умел — все-таки какой ни есть, а мужчина, хозяин в доме. Умел, но не любил. И тут он решил, что без указки ни за что браться не будет. Однако повернулось все по-другому. Расставив ребят по местам, Алексей сказал Саньке:

— Ты пока приглядывайся. А как что понравится… словом, выбирай сам. Полная тебе свобода действий.

Сказал и отошел. Надо же!.. До сих пор все только и делали, что Санькину свободу на ключ запирали — и бабка, и учителя, и милицейская лейтенантша. А тут выбирай! А если он возьмет да и выберет — в тени полежать, под кусточком? «О! — ухватился Санька за такую мысль. — Так и порешим». Ушел за барак-времянку, растянулся на траве, глаза прикрыл, блаженствует. Со стройки звуки разные доносятся. Вот лопата металлическим тонким голоском вскрикнула — по камню проехалась. Это знакомо. Молотки застучали вразнобой, то глухо, то звонко — кто по гвоздю попадает, а кто мимо. А вот… Ух, как завыло, зафырчало что-то механическое! Не выдержал Санька, вскочил и побежал на этот призывный, разжигающий любую мальчишечью душу машинный рокот…