Хульда-хромоножка

Бьёрнсон Бьёрнстьерне

(Плачет.)

Хульда

(встает)

Здесь не вольны помочь ничьи советы.

Ступай. Гаси свечу и уходи.

Я становлюсь с тобою слишком мягкой.

Тордис

(осторожно)

Так мягче ты становишься при мне?

Тогда произнести бы я посмела

То, что во мне звенит весь этот вечер.

Краткая пауза. Хульда оборачивается к ней.

Грешно желать то, чем владеет ближний!

(Пауза.)

Хульда

Есть

у тебя подруга при дворе?

Тордис

Она добра…прекрасна... и несчастна…

Хульда

(стоит, опираясь о спинку стула)

Так странно дело обстоит с любовью,—

Кто более всех жаждет, тот и прав,

Владеет тот, кто платит больше всех,

А я плачу всего дороже.

(Молчит.)

Тордис,

Ты сагу помнишь вэльскую? [3]

Тордис

Не помню.

Хульда

3

В средние века в германских языках вельскими назывались романские народы (французы, итальянцы и т. д.). Здесь, по всей вероятности, имеются в виду французские рыцарские романы, которые на рубеже XIV в. стали известны в Скандинавии.

(указывая на книгу)

Она здесь есть.

Тордис

Да, не читала я,

Хульда

Ну, все равно.— Я помню все до слова:

«Жила-была на свете королева,

Могучая и мудрая. Далеко

Сиял ее короны блеск. Но дальше,

Намного дальше простиралась воля.

Ей не хватало только одного:

Не шел к ней сон. Все лекари в округе

Ей не могли помочь. Не помогали

Их снадобья.— Она уразумела,

Что речь идет о жизни или смерти,

И с этим попыталась совладать.

У старой башни ворота скрипели,—

Она велела сжечь их. Был ей слышен

Ночами голос башенного стража,—

И он был сброшен вниз. Неподалеку

Спал юноша прекрасный, чье дыханье

Покоя не давало ей,— дышать

Он перестал. Горя любовью тайной,

Еe слуга шептал в ночи о том,

Что днем не смел сказать,— и он умолк.

И стало тихо. Лишь ее служанки

Рыдали о содеянном,— их плач

Был прекращен. Настала тишина.

Она ложилась спать, но сон не шел.

Тогда она, поднявшись, дом спалила.

Но сон не шел. Она перебралась

В другое место,— сон не шел. С тех пор

Она перебиралась, обезумев,

Из края в край. Бежала от народа

От своего и от его стенаний,

Не внемля ничему, и, обессилев,

Свалилась у черты своих владений.

Она молила о мгновенье сна,

О капле животворного бальзама

В

полночной мгле. И вот явился он.

Он шел, легко ступая, стройный, сильный,

Она привстала и к нему прильнула,

А девушка какая-то к нему

Подходит вдруг и за плечо хватает,

Твердя: он мой! И сон… Гаси свечу!

Тордис

(в сторону)

Прости, я не могу иначе, Сванхильд.

(Гасит свечу, подойдя ближе, громко.)

Прощай… Когда не свидимся…

Хульда

(подходит к ней, обнимает и целует)

Прощай!

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Хульда, стоит молча.

Хульда

Хотя бы он чуть-чуть повременил,

Чтоб я успела с силами собраться.

(Подходит к столу, взор ее падает на книгу.)

Ты здесь еще? Ты тоже вроде Тордис.

(Пауза. Закрывает книгу. Снова берет ее в руки.)

Как жаль, что тот, кто ничего не слышит,

Не может и ответить. Тише! Тише!

Неужто ослабела я настолько,

Что ветерка порыв меня пугает?

А может, возвратится он ко мне,

Раскаявшись, и, как обыкновенно,

Войдет и скажет: знаешь, сплоховал,—

Сил не хватило. А теперь уедем.

О, как это похоже на него,

На Эйольфа — Но он мне изменил!

Тсс-с… Тише! Вот опять! У робких сердцем

Предчувствия бывают, говорят.

О господи! Когда он приходил,

Веселый, жизнерадостный, бесстрашный,

Заране трепетала я от счастья.

Как сердце билось и к нему рвалось!

С ним в доме появлялся свежий дух

Березовой листвы — сдувало ветром

Седые тучи застарелой злобы.

Светился он, как солнце, мир внося

В мое жилье и разгоняя страхи,

Едва являлся мне их мрачный лик.

Вот это человек! Весь был он полон

Высоких мыслей, что над ним парили,

Все низкое и пошлое пугая.

С ним открывался мне безбрежный свет

И стаи робких чувств неслись, кружились,

Вздымались в воздух, в высоте парили,

Под этим солнцем лучезарным греясь;

И мчались все быстрей и бушевали,

И, свой полет остановить не в силах,

Неудержимо устремлялись прочь!

(Кричит.)

О, пусть они исчезнут! — Им конец!

Коль он изгнал их, пусть они друг с другом

Противоборствуют и погибают разом,

То вверх вздымаясь, то несясь к земле,

Покамест не наполнят воздух ядом

Их пени и стенанья, и не брызнет,

Не хлынет кровь проклятьем беспощадным

В его обманчиво-прекрасный лик,

За то, что он мне изменил...

(Ходит, останавливается перед доспехами.)

Недоброе мне в голову запало,