Хулиганка для шерифа

Уэбстер К.

Я вышел из машины и направился к входной двери. Когда я обернулся посмотреть, шла ли Мэнди за мной, увидел, что она стояла у машины и нервно грызла ноготь. Сейчас, несмотря на макияж, прическу и распутную одежду, Мэнди выглядела на свои семнадцать.

– Пошли, – рявкнул я.

Она подпрыгнула и подбежала ко мне. Но ее дальнейшие действия удивили меня.

– Пожалуйста, не рассказывай про меня, – взмолилась Мэнди и схватила меня за руку. – Пожалуйста, – в ее ярко-голубых глазах сверкали непролитые слезы. Интересно, на скольких

мужчин действовало ее маленькое представление?

– Твое поведение вышло из-под контроля, – сказал я ей, пытаясь вырвать руку.

– Я стану хорошей, – прошептала она, крепче сжимая мою ладонь. – Пожалуйста, не говори ему.

Если бы я был более слабовольным мужчиной, то притянул бы к себе беззащитную девушку с дрожащей нижней губой и заверил, что все будет хорошо. Я бы обнял ее и, вероятно, забыл бы, как она молода. Воспользовался бы ее состоянием.

Только вот я был шерифом, черт возьми.

А не Брандтом.

– Мне жаль, – пробормотал я, на этот раз успешно освободив свою руку. – Пойдем.

*****

Я ворочался всю ночь, прокручивая в голове выражение лица того придурка – отца Мэнди. Он весь разговор будто носил ледяную маску, но я заметил вспышку ярости в его глазах. И не тот обычный отцовский гнев, который испытывал каждый, когда их ребенок совершил какой-то проступок. Что-то другое. То, что заставило меня едва не скрипеть зубами, а полицейское чутье просто взбесилось. Мне это не понравилось.

Из-за всего этого мне захотелось позвонить своей дочери и попросить вернуться домой, чтобы я мог прижать ее к себе. Кэлси сказала, что проведет ночь со своей подругой Элисон. Казалось, после того, как Мэнди исчезла с радаров, они сблизились. Кэлси избегала меня и почти все выходные проводила вне дома. Как бы мне ни было больно от того, что ее нет рядом, я утешал себя мыслями о том, что она хотя бы не с Брандтом.

Из мрачных мыслей меня вырвал чей-то стук в парадную дверь. Быстро взглянув на будильник, я отметил, что было уже больше часа ночи. Вскочив с кровати в одних боксерах, я захватил свой полицейский пистолет и направился к парадной двери. Незаметно глянув в окно, я забеспокоился, швырнул пистолет на стол в прихожей и распахнул дверь.

– Шериф, – воскликнула Мэнди и кинулась ко мне на шею.

Она тряслась, как осиновый лист, и была одета лишь в тонкую шелковую ночнушку. Я ужаснулся тому, как громко Мэнди плакала.

– Что случилось? – потребовал я, ладонями обхватив ее лицо, чтобы рассмотреть получше. Тушь растеклась по щекам, но было невозможно не заметить наливавшийся фиолетовый синяк. – Что произошло, черт побери?

По ее лицу продолжали катиться слезы, и она избегала моего взгляда. Мэнди просто покачала головой.

– Ничего. Мне просто... просто нужно... Могу я остаться здесь на ночь?

Заведя ее внутрь, я запер дверь, так и не выпустив Мэнди из рук. Бедняжка дрожала так сильно, что, казалось, просто упала бы без моей

поддержки.

– Как ты добралась сюда? – спросил я, надеясь, что говорил достаточно мягко, а потом погладил ее по волосам, стараясь успокоить.

Взгляд Мэнди уперся в мою обнаженную грудь, и мне пришлось подавить стон, поняв, что стоило открывать дверь в чем-то еще, кроме нижнего белья.

– Я шла пешком, а потом поймала попутку, – прошептала она.

В груди зародилось рычание из-за ее глупости.

– Ты ехала на попутке? Что, с ума сошла?

Она отстранилась и посмотрела на меня сквозь слезы. А вот и вернулась наглая девчонка, которую я знал.

– Да пошел ты! Я не знаю твой номер и не хотела беспокоить Кэлси!

Осмотрев ее, я поежился. Сквозь тонкую ткань я прекрасно видел ее острые соски. Чудо, что Мэнди вообще добралась сюда. Ею мог воспользоваться какой-нибудь монстр. Девчонке чертовски повезло, что она добралась сюда живой и невредимой.

– Ладно, – успокоился я. – Просто расскажи мне, что случилось. Кто тебя ударил?

Мэнди прикусила свою розовую губу и снова уставилась в пол.

– Никто. Я упала.

«Чушь собачья».

– У меня нет времени на игры, Мэнди. Расскажи мне правду.

Она нащупала подол ночнушки и нервно одернула его. От этого движения показалось еще больше ее кремовой нежной плоти, что невероятно отвлекало. Взяв себя в руки, я схватил ее за подбородок и заставил Мэнди посмотреть мне в глаза, взглядом умоляя ответить.

– Ты же рассказал ему, – ее голос был обвинительным, но не громче шепота. – Ты его разозлил.

В моих венах застыла кровь.

– Твой чертов отец сделал с тобой это?

Мэнди снова попыталась увернуться, но я крепко держал ее за подбородок, потому у нее ничего не вышло.

– Да.

Перед глазами встала красная пелена. Гребаная красная пелена. И все из-за испытанной ярости. Я ненавидел мужчин, которые причиняли боль женщинам. На своей работе я насмотрелся на столько дерьма с домашним насилием, что хватило бы на всю оставшуюся жизнь.

– Это жестокое обращение с детьми, – прорычал я.

Голубые глаза Мэнди сверкнули, когда она посмотрела на меня.

– Я не ребенок.

У нас случилось самое настоящее противостояние взглядов, никто не хотел сдаваться. Может, ей и было семнадцать, но ее тело достойно двадцатипятилетней девушки. Мэнди была более соблазнительна, чем большинство знакомых мне зрелых женщин.

– Я его арестую.

Огонь в ее глазах погас, на его место пришел страх.

– П-Пожалуйста, не надо. Он выберется, а мне станет только хуже.

– Тогда почему ты пришла сюда? – я в замешательстве нахмурился.

– Я просто хотела остаться в безопасности. А я всегда ощущала себя защищенной, когда проводила здесь ночи с Кэлси, – призналась она, а потом она посмотрела на меня широко распахнутыми невинными глазами. – Из-за тебя.