Хультура речи
Шрифт:
Квинтэссенция сути деяний Господа понята бывает лишь избранными, изредка и ненадолго, как-то: просветление в момент удара молнии в череп, прохождение похоронной процессии мимо свадебной, извлечение квадратного корня из ротовой полости, громкий пук при личном знакомстве, взгляд на паховую грыжу в коробочке под стеклом, мысли зайца в собственной голове, чувство долга вместо оргазма, хмурые понятые при родах, лобковая вошь за ухом, ясельный крик навстречу летящей бомбе, чужой твердый предмет в своем мягком месте, пять секунд жизни дятла на кактусе, конный мусор с двумя царевнами
ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ СВЕДЕНИЯ О БОГЕ № 2
Господь курит «Marlboro VIP’s» и ездит по небу на Lamborghini «The God» 2009 года выпуска. Ибо Он Бог.
Господь может спуститься к нам, но не может, подобно нам, опуститься до Gucci, Calvin Klein и Cartier. Ибо все это носит Петр.
Господь одинаково милостив к живым и когда-то жившим, за некоторым постоянным исключением в лице тех, кто в данный конкретный момент отдает концы. Ибо так.
Господь знает всё обо всех, поэтому нет у Него причин нас любить. Но Он любит. Но не подает вида. Ибо любящий слабей мертвого, и даже клоп легко затопчет брошенного подругой слона.
Господь страдает, когда страдаем мы, и радуется, когда мы кажемся Ему бодрыми. И делает все это одновременно и постоянно. Ибо наша Луна — лишь тарелка на Его крыше, а все отверстия мира — Его недремлющие глаза.
Господь вложил душу в каждое из бесчисленных наших тел, но все вернул обратно, хотя и в разные сроки. Ибо ни одно из Его вложений не оправдалось.
Господь не имеет имени, не гордится фамилией и не знает Своего отчества. Ибо Он Сам родил Себя от Себя в окружении взволнованного Себя, и некому было записать рост и вес.
Господь велик, как велика бесконечность, но помещается в любом из нас без остатка. Но ненадолго. Ибо детство проходит быстро.
ПОСЛЕДНИЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ БУРАТИНО
роман
Глава 1
Оглушительно насвистывая, богатенький Буратино шел по истоптанной лисьими и кошачьими следами дороге. Денег в карманах деревянного было ровно столько, сколько лежало еще пять минут назад в карманах пьяного Карло. Буратино шел, не думая о том, где он взял эти деньги, о том, что он с ними будет делать, и вообще не думая. У поворота, из-за сваленного старого дерева, его окликнули.
— Эй, дятел! — Лиса Алиса говорила хриплым голосом, поскольку неразведенный спирт — крепкий напиток, а три кружки — хорошая доза даже для большой натуральной лисы.
Кот Базилио, оставивший весь свой невеликий разум в придорожном трактире, говорить не мог, но делал приглашающие взмахи клюкой.
— Эй, дятел! — с трудом повторила Алиса, стараясь в
Скрипнув шеей, Буратино обернулся, тормознул и оглядел двух бродяг на славу отлакированными глазами.
— Чего вам, дяденька и тетенька? Я — Буратино, деревянный человечек без единого гвоздя и без мамы. В науках не мастак, люблю театр, кушаю лук, дважды два — четыре, слоны не летают — это все, что я знаю.
— Силен!.. — прохрипела Алиса, разводя руками и наступая своей нетрезвой ногой на один из немногочисленных предметов кошачьей гордости.
Кот выронил клюку и дико заорал. Алиса икнула и с удивлением на него уставилась.
— Силен... — пробормотала она.
— Да ты ж, дура, что же ты деешь?!! Сойди!! Я ж теперь... Ой, матушки!! Гадина рыжая, сойди, сойди!!!
Лисица покачнулась, но устояла. Испитое лицо ее выразило сожаление.
— Упрекаешь, старый черт? Цветом моим природным брезгуешь? А на чьи деньги ты так орешь? Кто тебя, хохоту мышиную, напитками поил? Кто тебя, мерина лапландского, в люди вывел? Кто тебя... — Захлебнувшись негодованием, она упала ничком и умолкла.
Постепенно заткнулся и кот. Несгибаемый Буратино сделал два несгибаемых шага и помог старой женщине подняться.
— В первый раз тебя вижу, сволочь, — поведала та, опираясь одной рукой на низкорослого кота, а другой ощупывая карманы у Буратино. Достав пять сольдо, она удивленно щелкнула языком. — Богатенький! Из купцов будешь?
— Можешь не отвечать! Нам начхать! — хрюкнул пришедший в себя кот и сорвал с деревянного путешественника его колпачок. Напялил трофей на уши, снял черные от грязи очки, вытащил маленькое зеркало и вперился в него.
— Вы, дяденька и тетенька, деньги-то мне отдайте и колпачок, я дальше пойду. — Буратино был прост как ситцевая занавеска, и в глазах его не было ничего, кроме лака.
Не слушая, Алиса пересчитала монетки, засунула их себе в какую-то прореху и хлопнула кота по плечу:
— Гуляем, сволочь! Пошли, а то закроют. — Она подала упавшему коту руку, и парочка заковыляла к харчевне, рядом с которой стоял трактир, рядом с которым был питейный дом, возле которого строилась рюмочная.
— А как же мои денежки? — тихо спросил свою судьбу Буратино.
— Плакали твои денежки, лысый, — так же тихо ответила ему судьба. — Иди, лысый, топиться.
...Через полчаса, когда неутомимый Буратино в тридцать восьмой раз карабкался на мост, чтобы опять броситься с него в зеленую пучину, со дна озера поднялся огромный пузырь, из которого глядели немигающие старушечьи глаза. Тортилла подгребла к мосту, и едкий старушечий голос прорезал воздух:
— Ты — дерево! Тебе не дано! Это я могу себе позволить, а ты — нет! А я — сколько хошь! Сколько живу, столько и позволяю. И в шторм могу, и с грузом, и без него. На водоросли я плевала! Не было случая, чтоб запуталась. Они говорят: вода жесткая! А я тут живу, и плевала я на эту воду, что она жесткая! Я — Тортилла, меня тут все знают.
Черепаха сделала скромное лицо и прикрыла глаза. Подождав немного и не услышав возгласов восхищения, она снова взглянула на Буратино. Тот стоял на мосту с отведенными назад руками и ждал, когда черепаха отплывет с того места, куда он собирался прыгнуть.