Хуррит. Книга первая
Шрифт:
– Не нападать на суверенные страны, – показала коготки Ада, злая на мой менторский тон.
– Ну да, куда лучше гей-парады и факельные шествия нацистов, – не остался в долгу. Притихший Саленко участия в разговоре не принимал, стоял молча, переминаясь. На последние мои слова Ада не ответила – круто развернулась и пошла к костру, откуда ее дважды звал Данила, говоря, что угли готовы.
Спустя пару минут от костра поплыл дразнящий запах жаренной рыбы – мой пустой кишечник отреагировал громким урчаньем. Пока внимание у костра было отвлечено, попробовал развязаться, но пластиковые стяжки не зря так прочно вошли в арсенал
«Помяни черта». Ухмыляясь, Андрий шел ко мне, поигрывая ножиком. Еще во время обыска трупов и сбора полезных ништяков обратил внимание на этот нож. Это был легендарный Бенчмейд Барраж из стали М390. У моего сокурсника был такой – острый, невероятно долго державший заточку, нержавеющий. Система крепления клинка была долговечной – за шесть лет учебы Дмитрий даже колол дрова этим ножом во время наших вылазок на природу.
– Стоило бы тебя уморить голодом, – нагнувшись, Андрий разрезал стяжку на ногах, – Но мы люди, а не орки, пошли есть.
Встал я не сразу, минуту пришлось подождать, прежде чем ноги обрели чувствительность. У костра слышалось только чавканье и шумное дыхание – полупрожаренные куски осетрины на пяти металлических колышках дразнили ароматом, заставляя слюну выделяться.
Мне, ожидаемо, достался самый невзрачный «шампур» – самые привлекательные были разобраны. Со стяжкой на руках не разгуляешься, после пары бесплодных попыток обратился к Андрию:
– Разрежь стяжку, я не могу есть.
– А ты положи на землю и попробуй на карачках, – расхохотался дебил, довольный своей остротой. Только Данила пару раз хихикнул – Саленко молча жевал, а Ада метнула неприязненный взгляд на украинца. Отложив свой шампур, она подсела ко мне:
– Я помогу!
Было что-то умильное в том, чтобы отгрызать куски от шампура в руках девушки: игнорируя замечания брата и Андрия, Ада помогала мне принять еду. Шашлык из осетрины получился так себе – без соли и специй это было слегка подгоревшее мясо рыбы. Но желудок требовал еды, организм нуждался в энергии, и я продолжал есть.
– Спасибо, Ада!
Девушка молча пересела на свое место, продолжая прерванную трапезу.
– Что будем с ним делать? – наевшись, Андрий потянулся, широко раскидывая руки.
– Он враг, – первым отреагировал Данила, едва съевший половину своей порции.
– Который вытащил тебя из машины и спас тебе жизнь, – вставил я свои пять копеек, заметив, как кивнула Ада, поддерживая мои слова.
– У него хорошие лидерские качества, вспомните нападение волков и как мы шли сюда, – подал голос в мою защиту Саленко.
– Он не доверил мне автомат, хотя была
– Ты неуправляем, импульсивен и злопамятен, мог использовать его против меня, – никто не собирался защищать меня, пришлось это делать самому.
– Они напали на нас, сколько людей погибло, он враг, и точка!
Этот еле выживший водитель Данила вызывал во мне откровенную неприязнь. И эта тварь говорит о нападении, после многолетних издевательств над жителями Донбасса? Теперь я откровенно жалел, что поступился главным правилом диверсанта – устранять врага при первой возможности.
– Но сейчас мы неизвестно где, Данила, и можно оставить эти разборки, пока не дойдем до своих, – Ада отложила в сторону шампур, добрая половина порции осетрины еще оставалась нетронутой. Либо качество еды ее не устраивало, либо девушка уже наелась.
На пару минут установилась тишина: Андрий рыгнул, спохватившись, извинился перед Адой. Та махнула в ответ, типа чего уж там, рыгай себе на здоровье. По лицу украинца было видно – происходила внутренняя борьба. Он усиленно размышлял, мимика на лице менялась ежесекундно.
– Я не хочу его убивать, и держать все время связанным – тоже не вариант, – словно говоря сам с собой, Андрий медленно обошел вокруг костра. – Развязать ему руки опасно – попытается завладеть оружием и снова начнет вести себя как командир. Русские – они такие, – с обидой, выделяя слово «русские», продолжил украинец. – Самый лучший вариант – каждый пойдет своей дорогой, если ему повезет, доберется до своих, если нет – наша совесть чиста.
– Каких своих, идиот? – не смог удержаться от оскорбления, – Нет ни моих, ни твоих. Мы черт-те где, неизвестно даже, Земля это или другая планета. А может, это Земля, но мы находимся за тысячу лет до появления цивилизаций, в эпоху мамонтов.
– Это не эпоха мамонтов, – встрял в разговор Саленко. Мы синхронно повернули головы в сторону археолога. Воодушевленный вниманием, Саленко начал загибать пальцы:
– Река, растительность, температура окружающей среды, стая волков и собак – все это могло быть только после ледникового периода. Мы на этапе постгляциального развития, предположительно, во временном периоде от десяти до пяти тысяч лет до нашей эры.
– Откуда такой временной промежуток?
На мой вопрос археолог торжествующе улыбнулся и извлек из кармана осколок камня. На его ладони лежал каменный наконечник стрелы – сделанный довольно топорно, но сомнений не было – это был наконечник.
– Что это? Где нашел, почему раньше не показал? – посыпались вопросы. Саленко поднял руки, защищаясь от нападок:
– Я нашел его час назад, когда мыл руки. Мне надо было все осмыслить, понять, к какому культурному пласту относится находка.
– И к какому? – Ада оперлась о мое плечо, ожидая ответа археолога.
– На территории современной Румынии, Молдавии, части Венгрии существовало два основных культурных пласта – пласт культуры Докриша и пласт культуры Протосескло. Ориентировочный период этих пластов от 7000 до 3000 лет до нашей эры. Были еще несколько менее значимых пластов, стоянки людей с ямной культурой находили и раньше этого периода. На раскопках находили даже фигурки людей и зверей, вырезанных из костей и рогов животных. Многие ошибочно полагают…