Хуррит. Книга первая
Шрифт:
Штик замолчал, попыхивая сигарой, давая мне время обдумать. Обманывать полиграф нас учили, все три раза я отлично прошел тест. Хитрость состоит в том, чтобы изначально, на самые простые типовые вопросы отвечать с «волнением». В таком случае формируется ложная индикаторная нить, которая впоследствии маскирует неудобные вопросы. Если полиграфист очень умный – он может распознать такой обман. Но зарплаты у них невысокие, и мало кто горит желанием сидеть на этом аппарате, протирая штаны.
– А без полиграфа не поверите мне? – ни в коем случае нельзя показывать, что не боюсь полиграфа.
–
Полиграфистом оказалась девушка, нет, не так, ДЕВУШКА большими буквами во всем слове. Среднего роста, с рыжими локонами по плечи, с бровями, как крылья ласточки, девушка смотрелась очаровашкой в военной форме. Хорошо подогнанная форма подчеркивала тонкую талию, выгодно облегая все выпуклости. Губы, кожа, ногти – все кричало о хорошем уходе, таких девушек называют премиальными.
– Микола Геннадьевич, я готова! – Девушка приготовила аппарат и сидела в ожидании. По зуммеру в кабинет вошли двое мордоворотов – с меня сняли стяжку, давая возможность восстановить кровообращение.
– Дай ему пять минут Адочка, – Штик явно благоволил к полиграфистке, даже не стесняясь ласкательной формы имени. Но девушке это явно не понравилась -она вспыхнула румянцем и мотнула головой, отчего ее рыже-красные локоны взметнулись игрой огня. Наши глаза встретились, и я явственно увидел в них злость и отчаяние. Видимо, внимание особиста напрягало и раздражало девушку.
– Я готов, – мне почему-то стало обидно за эту красавицу, ведь я ее проведу, как котенка слепого. Наши полиграфисты были матерые мужики, но и их удавалось обманывать. Подождав, пока девушка закрепит все манжеты и присоски, я незаметно задержал дыхание на вдохе. Не получая кислорода при высоком содержании углекислого газа в крови, мозг дает команду сердцу ускориться – так начинается обман полиграфа.
Вначале последовали рутинные вопросы, на которые просто невозможно соврать. Трудно ответить «Нет» на вопрос «Сейчас день?», если за окном светит осеннее солнце. Но я старался, отвечая даже на самый простой вопрос, моментально вызывая в памяти худшие моменты из своей жизни.
Но Ада оказалась непростой девушкой – она хмурилась, вчитываясь в показания прибора и зачастую повторяла одни и те же вопросы. Пару раз я уловил удивление на ее лице, словно девушка поняла мою игру. И я не ошибся, девушка оторвалась от прибора и без обиняков заявила:
– Микола Геннадьевич, он пытается обмануть прибор. – Мордовороты, стоявшие у двери, дотронулись до автоматов, сделали шаг вперед, словно собирались применить физическую силу.
– Артур Владимирович, мы же вроде договорились, – Штик поднялся из-за стола, и остановился в паре метров от меня, – мне нетрудно сменить отношение к вам, только вы пожалеете.
– Я волнуюсь, боюсь, – выпалил, изображая
– Боязнь – нормальное чувство, оно присуще всем людям, но вам бояться нечего, мы не варвары, – Штик вернулся за стол, скомандовав Аде:
– Повтори!
В этот раз я «волновался» меньше, на большинство вопросов отвечал честно. На лице Ады заиграла улыбка – девушка поверила, что нашла мою индикаторную линию. Я знал, что готовятся вопросы касаемо моего задания и заранее мысленно «зубрил» ответ.
Допрос длился около двадцати минут, когда после серии успокаивающих вопросов полиграфистка перешла к сути:
– Ваше задание?
– Сбор информации о поставках оружия через румынско-украинскую и польско-украинскую границу, – выдал заготовленный ответ. Девушка слегка нахмурилась и повторила свой вопрос несколько раз, перефразируя его. Ее состояние заметил и Штик, спросивший:
– Ну, что там Адочка?
– Вроде он не врет, но линия несколько повышается, – девушка покрутила настройками, – Уменьшу чувствительность аппарата, может, это от усталости.
– На такой вопрос трудно ответить хладнокровно, – философски заметил Штик, раскуривая новую сигару. Девушка бросила на него неприязненный взгляд и продолжила допрос. Скрывать фамилию Спицина было глупо, если они знали кто я, то про него знали и подавно. Когда вопросы стали повторяться уже без перестановки слов, я понял, что допрос близится к концу. Ада просто выполняла рутинную работу -нужно было сличить индикаторную линию начала и конца допроса.
– У меня все, – бросив на меня короткий злой взгляд, девушка стала снимать присоски и манжеты. Оба мордоворота подошли: один держал меня на прицеле, а второй затянул стяжку на руках, остановив кровообращение.
– Вы хотите, чтобы мне ампутировали кисти? – на мой вопрос Штик мотнул головой мордовороту. Тот разрезал стяжку и затянул новую, но на этот раз не так туго.
– Выведите его и подождите за дверью, – меня повели в коридор. Сытые холеные лица охранников раздражали, не удержался, чтобы не пустить шпильку:
– Почем сало на Окраине?
– Москалям не по карману, – не растерялся первый, а второй коротко ткнул кулаком в ребра, вызвав острую боль в левом подреберье. Мы простояли минут десять, прежде чем появилась Ада со своим чемоданчиком. Штик вышел практически следом: я думал, что девушка уходит, но она остановилась рядом, испепеляя меня взглядом.
– Жениться не обещал, – выдал я реплику, на которую оба охранника улыбнулись, заметившие состояние девушки.
– В монастырь ушла бы, чем за москаля, – не осталась в долгу Ада, вызвав хохот у мордоворотов. Дались им эти москали, можно подумать, меня обижает это слово. Мне пофиг, хоть чуркой меня назови, лишь бы дали возможность выкрутиться с этой ситуации.