Хуррит

Рави Ивар

— Товарищ, генерал-полковник, задание выполнено — секретный объект уничтожен!

— Задание выполнено, объект уничтожен? — язвительным тоном повторила Ада, присоединяясь к разговору.

— Это ничего не значит, я же бредил, вы сами говорили, — сделал слабую попытку оправдаться.

— Арт, не ври мне, — оттолкнув в сторону Саленко, Ада бухнулась на колени рядом со мной. Одним движением выхватив пистолет из-за спины, девушка передернула затвор:

— Скажи правду, иначе клянусь всем святым на свете, я убью тебя. Мне нечего терять, из-за тебя я стреляла

в своего брата, чтобы не дать ему убить тебя. Скажи, Арт, будь мужчиной — эта вспышка связана с тобой? Это то, о чем ты говорил в бреду — ты уничтожил этот объект? Из-за тебя мы попали сюда, где дикие люди нападают, как волки?

Голос Ады задрожал, в глазах блеснули слезы.

— Это правда, — подал голос из-за ее спины Саленко, — Данила хотел убить тебя, но Адочка не позволила. Она даже стреляла в него.

— Скажи, Арт, скажи правду, — рука с пистолетом дрожала, девушка была на взводе. Стоит мне сказать, она нажмет на курок — женская импульсивность непредсказуема. Если совру — потеряю уважение, они и так уже все знают. Мое признание нужно только для формальности. Приговор мне, похоже, вынесен, а казнь отложили по состоянию здоровья.

— Ада, мы все солдаты, — начал спокойным голосом.

— Прекрати нести эту чушь! — закричала девушка, беря меня второй рукой за грудки, — Мне нужна правда. Я не дала тебя убить Даниле, чтобы сделать это своими руками. И я тебя очень прошу, скажи мне правду, — сквозь ее слова прорвалось рыдание.

— Ты убьешь меня? — я удивился, как ровно прозвучал мой голос.

— Убью, — Ада вытерла глаза тыльной стороной левой руки.

— И потому не дала мне умереть, перевязывала раны, поила водой?

— Арт, — голос Ады стал ледяным, — Скажи, что это не ты, и мы все забудем. Или признайся, если твоих рук дело, и покончим с этим.

Колебался я недолго — был большой соблазн соврать, но я видел по глазам девушки, что она знает ответ.

— Это был я, — сказав правду, почувствовал громадное облегчение, — Я установил маячок, а наши крылатые ракеты навелись по его сигналу.

На секунду установилась гнетущая тишина — только хриплое дыхание девушки, да испуганное «ой» Саленко, больше не было звуков. Глаза Ады сузились, в зрачках плясали отблески костра. Я даже услышал скрежет зубов и почувствовал, как напряглась девушка. Томительные секунды отсчитывали время гулким пульсом в моих ушах.

— Закрой глаза, — потребовала Ада.

— Русские смотрят в лицо смерти, а не прячутся от нее, — улыбнулся в ответ, мысленно попрощавшись с жизнью.

— Блядь! — не по-женски взревела Ада, спуская крючок. Четыре выстрела в землю, практически в двадцати сантиметрах от моей головы. Я даже почувствовал, как мне слегка опалило левое ухо, а комья земли оцарапали щеку. Отшвырнув пистолет в сторону, девушка заплакала, уткнувшись в колени. Приподнявшись на локте, коснулся до ее руки:

— Ада…

— Не трогай меня, мразь! — вскочив, словно дикая кошка, девушка отошла к костру, продолжая всхлипывать.

— Ада, — вновь позвал, попытавшись подняться.

— Оставь, дай ей поплакать, — Саленко мягко надавил

на мои плечи, заставляя лечь, — Ей и так трудно пришлось, ты не представляешь, что здесь творилось после твоих откровений в бреду.

— Расскажи все подробно, — попросил археолога. Ада постепенно успокаивалась, подкинула немного хвороста в костер и прилегла в трех метрах, повернувшись ко мне спиной.

По мере рассказа Саленко понимал, что реакция девушки могла быть хуже.

Как только я в бреду признался, что взрыв на объекте в Килии — моих рук дело, ситуация в лагере накалилась. Данила дважды порывался убить меня — в первый раз Ада спасла меня, накрыв своим телом. Во второй раз — она стреляла под ноги брату и поклялась, что выстрелит в грудь, если тот приблизится. Все его слова и даже согласие с ним Андрия, примкнувшего к Даниле после моего откровения, девушку не убедили.

К обеду второго дня, после долгих и бесплодных попыток убедить Аду пойти с ними, Данила и Андрий ушли.

— Они забрали два автомата, котелок, почти всю веревку, фонарик, одну зажигалку и две бутылки, — горестно вздохнул Саленко, заканчивая рассказ.

— А нож тоже забрали?

— Кстати, нож мы так и не нашли, — оживился археолог, — Ведь он у тебя был. Не знаешь, куда он мог запропаститься?

— Не знаю, поищем, — у меня были предположения, где мог находиться нож, но раньше времени озвучивать не стал.

— Данила на коленях умолял Аду пойти с ним, угрожал, клялся, что если ты выживешь, все равно убьет тебя. Я даже думаю, что они недалеко ушли, может, просто выжидают, чтобы убедиться в твоей кончине и снова воссоединиться. У нас осталась канистра, метров тридцать веревки, пистолет, одна бутылка с водой и один автомат. Его я спрятал под шумок, Данила злился, но так и не смог его найти.

— Патронов сколько?

На мой вопрос археолог пожал плечами:

— Не знаю, не смотрел. Я когда понял, что ситуация накаляется и, возможно, Андрий с Данилой уйдут, спрятал автомат в камышах, утопил его в воде, чтобы не нашли, — похвастался Саленко.

— Сможешь его найти сейчас? Вода не лучшее соседство для оружия, надо разобрать и прочистить.

— Смогу, — археолог ушел, а я предпринял попытку достучаться до Ады.

— Ада, послушай меня, мне надо тебе объяснить.

Но девушка молчала, и я, напрягая силы, встал и едва на падая сделал пару шагов в ее сторону.

— Ада, выслушай меня, — почти минуту девушка молчала, а потом ответила:

— Какое это сейчас имеет значение, ты украл у меня жизнь. У меня, у Виктора, Андрия и Данилы. Андрий лишь недавно женился, жена была беременной. Что изменят твои слова или объяснения? Мы вернемся обратно или чудесным образом отмотаем историю назад?

Девушка резко присела, устремив взгляд в темноту, продолжила:

— От меня воняет, через пару недель появятся вши, кстати, у тебя и у Виктора тоже. Мы жрем, как дикари — от случая к случаю и полусырое. Зачем мне твои объяснения? Ты виноват за загубленные в городе жизни, за то, что превратил мою жизнь в существование на уровне бомжа?