Хуже, чем смерть
Шрифт:
Но Диме было не до антуража.
Он с лёгкостью добыл лопату (взял взаймы у соседа, соврав, что едет на дачу), а вот ускользнуть из дома оказалось непросто. Матери, всегда ложившейся спать рано, сегодня понадобилось смотреть сериалы. Свет в её комнате погас в половину одиннадцатого.
Только тогда Дима покинул квартиру — и побежал. Он мчался изо всех сил, остановился дважды — перед трассой и в лесу, чтобы перевести дыхание.
«Чёрт, а где именно на кладбище он будет ждать меня?» — испугался Дима, оглядывая змеящиеся в темноте тропинки.
23:25
Он почувствовал,
— Эй, пацан, — шикнули за спиной.
Дима вознёс бы молитву Богу, если бы это было уместно.
Владдух стоял в тени пихты с пустым мешком за плечом. Он не стал выслушивать извинения.
— За мной, — приказал он.
У Димы отлегло от сердца.
Он пошёл, созерцая тощую спину вампира. Следы, оставляемые Владдухом на пыльной земле, вели в противоположную сторону.
— Мы слишком близко к будке сторожа! — предупредил Дима.
— Сторож нам не помешает.
— Вы его?.. — по лицу Димы поползла восхищённая улыбка.
— Не. Просто они тут на ночных сторожах экономят. Так, нам сюда.
Вампир перепрыгнул через металлическую оградку. Мальчик за ним. В темноте нога Димы зацепилась за скамейку, стоящую внутри, и он полетел лицом в могильный холм.
Владдух воздел к луне розовые зрачки и недовольно закряхтел.
Дима отряхнулся, смущённый своей неловкостью. Зажёг фонарик (к утру он сможет видеть в темноте, ага!).
Луч осветил простенький железный крест с фотографией и надписью «Валерия Лаврова, 13.03.1975-17.06.2013». Изображённая на фотографии полная миловидная женщина скончалась около месяца назад.
— Это ваша возлюбленная? — спросил Дима, театрально понизив голос.
— Ты с дуба рухнул? Хватит задавать глупые вопросы. Копай. У нас времени в обрез.
Дима принялся копать.
Первые полчаса работа ладилась. Лопата жадно вгрызалась в мягкую почву, Владдух наблюдал за процессом, сидя на скамейке. Но вскоре новичок в гробокопательном деле почувствовал усталость. Руки сводила судорога, мышцы деревенели. Под перчатками запылали мозоли.
Чтобы не рухнуть без сил, он абстрагировался от своей телесной оболочки.
Представил себя нового, прижимающегося бледным лицом к Дашиному окну.
— Впусти меня...
Даша спускается с кровати, идёт на негнущихся ногах по дорожке лунного света. Под полупрозрачной рубашкой розовеет молодое тело.
— Дима, ты...
Она отпирает окно.
Он вползает в спальню серебристым облаком, обретает человеческую форму. Увенчанные когтями пальцы гладят девичью щеку.
— Какой ты холодный, — шепчет Даша, вглядываясь в бездонный мрак его глаз.
Он поднимает её на руки, втягивает ноздрями цветочный запах духов. Она принадлежит ему. Они все теперь в его власти.
Шея с бьющейся жилкой оказывается на уровне Диминого рта. Губы ползут вверх, обнажая острые иглы клыков.
Ещё мгновение и...
— Что ты там возишься?
Он выплюнул набившуюся в рот землю. Пот
Фонарик, воткнутый в неровную стенку ямы, освещал земляной пол. На лопате извивались дождевые черви.
Полтора метра вглубь. Сколько ещё копать?
Он отчаянно ткнул лопатой в почву и услышал стук, когда металл соприкоснулся с деревом. Ещё десять минут, и дном ямы стала крышка гроба.
— Я откопал! Я сделал это!
— Меняемся местами, — распорядился Владдух, прыгая на гроб. Диме показалось, что он слышит громкое урчание в животе вампира.
Из последних сил мальчик выкарабкался наружу и лёг у края могилы. Рядом стучал, ломая дерево, черенок лопаты. Дима прикрыл веки, думая о Даше, о своих клыках на её шее. Так он и уснул.
— Чёрт, я же отрубился, — пробормотал Дима, вскакивая. Небо оставалось тёмным. Судя по всему, проспал он не больше двадцати минут. В разверстой могиле копошились. Значит, Владдух его не бросил. Значит, скоро.
Дима нашёл фонарик и посветил вниз:
— Как ваши дела, Владдух?
То, что он увидел, через мгновение опустошило его желудок, заставило скорчиться в рвоте и грязи.
Гроб был вскрыт. Покойница лежала, подняв к звёздам страшно вспухшее лицо. От миловидности Валерии Лавровой не осталось следа. Серую кожу покрывал слой чего-то блестящего, похожего на масло. Мясные мухи отложили личинки в волосах и глазных впадинах.
Но не это шокировало Диму.
Платье, в которое покойницу нарядили, было порвано, бежевый лифчик задран. На голом рыхлом теле возлежал Владдух. Руками он сжимал огромные серые груди трупа и — Дима видел это — груди готовы были отвалиться от тела, как два куска густого переливающегося киселя.
Голова вампира сновала по жировоску, в который превратился живот Валерии Лавровой. Судя по недостающим кускам, Владдух успел насытится.
Диму вывернуло наизнанку.
— А, проснулся, пацан, — вампир вытащил из трупа свою перепачканную физиономию.
— Что вы делаете? — простонал мальчик, сотрясаясь.
— Ем, — спокойно ответил старик. — Видишь ли, я старый и дряхлый, раскапывать могилы мне сложно. Приходится жрать кошек да псов. Давно у меня такого пира не было.
Он похлопал себя по заметно округлившемуся брюху.
Диму снова вырвало.
— Ты, я гляжу, немного расстроен, — ухмыльнулся Владдух. — Думал, всё будет иначе? Я, конечно, не знаю, как Дети Ночи — никогда не встречал, но мы, гулы, слегка отличаемся от всяких там Дракул. Вынужден разочаровать: мысли читать мы не умеем, в мышей не превращаемся. С гипнозом незнакомы. Ты посмотри на меня, у меня с роду никаких сверхспособностей не было! Одни беды — из-за солнца, из-за того, что в бегах всё время. А мы, считай, безвредные совсем! Ей-богу, клянусь, я за свою жизнь ни одного человека не убил. Кровь-то гулы не пьют, сказки это.