Хвала и слава. Том 2
Шрифт:
— Иди и жди, я сейчас приду. Найдешь мою комнату?
— Найду, — ответил Анджей и отправился в комнату Антека, где утром мыл руки. Не зажигая света, он лег на кровать Антония. Он чертовски устал.
«Надо немного отдохнуть, — подумал он, — В таком состоянии нельзя ничего делать».
Закурив папиросу, Анджей с удивлением заметил, что рука у него дрожит. «Спокойно, — сказал он себе. — Не так уж это страшно».
Он решил вздремнуть и прикрыл глаза. Но водка и кофе делали
Не ожидал он ничего подобного, выезжая из Варшавы с мирной целью — привезти Антека домой.
Мысли то проваливались в пустоту, то упрямо лезли в голову. Такие двадцать четыре часа не пройдут даром.
Анджей открыл глаза. В окно проникал сумеречный свет угасающего дня. Он с удивлением вгляделся в полутьму комнаты. Не снится ли это ему? В комнате стояла Марыся.
— Почему ты скрылся? — спросила она после короткого молчания.
Анджей лениво собирался с мыслями.
— Я устал, — сказал он, — с меня довольно этого общества.
— Ты не хочешь видеть Валерия?
— Что мне Валерий? Мне до него нет никакого дела.
— Но от чего ты так устал? — настаивала актриса. — Участвовал в операции?
— Что за мысль? — Анджей взял папиросу, сделал несколько затяжек. — Неужели ты подозреваешь меня в таком безумстве?
Он отрицал инстинктивно. Не нравился ему этот визит в темноте. Но знал, давно знал, с той минуты, на вокзале, что эта очень красивая женщина будет ему принадлежать.
— Ты был близок с женщиной? — продолжала спрашивать Марыся и подошла к кровати.
— Я никогда еще не знал женщины, — медленно сказал Анджей и погасил папиросу в пепельнице.
Марыся засмеялась.
— Ого! Антек говорил о тебе совсем другое.
— Что он там знает! Я не виделся с ним с начала войны.
— Он говорил, что еще перед войной…
— Вы вели такие интимные разговоры? С чего бы это? Крутишь с Антонием?
— Что ты, он так влюблен!
— В кого?
— Ну конечно, в Кристину.
— В Кристину? — удивился Анджей. — Я не знал.
— Ты вообще ничего не знаешь.
— Кое-что знаю. Поди сюда, — он потянул ее за руку на кровать. — Иди, у нас мало времени.
Уже лежа рядом, Марыся спросила:
— Почему мало времени? У нас целая ночь впереди!
Анджей испугался. «Она что-то знает!» — мелькнуло у него в голове.
— Да, — произнес он вслух, — целая ночь впереди. А когда ты едешь в Варшаву?
— Скоро. Мне пора. Знаешь, я держу кофейню на Кредитовой. Дела идут пока неплохо.
— Я не хожу в кофейни, — сказал Анджей.
— Чем же ты занят?
— Чем занят? Учусь.
Они поцеловались.
— Ну,
— Правда? А зачем он сюда придет?
— Слишком много хочешь знать. Смотри, берегись.
— Только бы не в злой час ты это сказал!
Марыся с неохотой встала с кровати. Она была уже у двери, но вдруг вернулась.
— Но вы ничего дурного не сделаете Валерию?
Молчание Анджея длилось слишком долго.
— Кто это — вы?
Собственный голос показался ему неестественно глухим. Он взялся за новую папиросу.
— Почем я знаю? — Марыся вздохнула. — Ну, вы все.
— Надо все-таки разбираться, что хоть мы «все» и собрались тут, но люди мы разные, каждый — сам по себе. Одно дело Горбатый, другое Скшетуский, а тот слащавый идиот, который отпускает комплименты Кристине, — это уже и вовсе иное.
— Да, — заколебалась девушка, — все разные, но у каждого есть автомат.
— Глупая, — уже со злостью сказал Анджей. — Если б у меня был автомат!
— Если бы очень хотел, то получил бы, — многозначительно сказала Марыся.
— Для этого мне надо было бы убить какого-нибудь немца.
— Или Валерия.
— А у него есть автомат?
— Должен быть.
— Но меня это не интересует.
— Жаль.
— Ты что, влюблена в Валерия?
— Нет, не влюблена, — Марыся снова отошла к двери, и голос ее звучал уже из темноты, — но хотела бы стать его любовницей.
Анджей свистнул.
— Поздравляю, — сказал он.
— Спасибо.
— Он очень красивый мужчина, — добавил Анджей.
— Ты на него похож, — сказала Марыся с каким-то вызовом.
— Только ростом немного повыше. И другого сложения. Мы с братом оба на него похожи, только глаза у нас голубые. Это ведь наш дядя.
— У тебя голубые глаза? Я и не заметила.
— Значит, не слишком приглядывалась, — Анджей был рад, что разговор пошел о другом, — а ложишься ко мне в постель!
— Не будь вульгарен, — сказала Марыся. — Ты спустишься вниз?
— А зачем?
— Хотя бы за тем, чтобы еще поболтать со мной.
— Поболтаем в Варшаве.
— Ты уезжаешь?
— Да, через несколько часов. Устрою одно дело и уеду.
— Какое дело?
— Мать просила. Хочет, чтобы Антоний домой вернулся. Мне надо с ним поговорить. Поэтому я и гоню тебя. Иди.
— Но ты спустишься?
— Тотчас же спущусь. Поговорю с Антонием и спущусь.
— Ну так до свиданья.
— До свиданья. Передай там привет твоему возлюбленному.
— Ты свинья! — Марыся сказала это уже за дверью. Слышно было, как она сбегала по лестнице.