Хватайся! Рискуй. Играй. Умри
Шрифт:
— Дорога за окном моей квартиры быстро покрывается тяжелыми каплями дождя. Это была первая ночь, когда я почувствовала себя одинокой. Меня бросил парень, ушел к моей лучшей подруге. И я злилась. Злилась, ненавидя себя за наивность. Я была глубоко уверена, что дружба ценнее любви. Всегда. Но почему тогда подруга разбила мою уверенность?
Спустя тринадцать секунд к микрофону встал Юрий Ханс.
— Всю вторую ночь я не мог заснуть. Все думал: почему, почему люди так одиноки? Я потерял к тому
Музыка к словам этой песни пропитана глубокой депрессией, отчаянием и безысходностью. И нам, музыкантам, казалось, что мы снова переживаем те чувства, о которых говорим.
Настал черед Кейт Остин.
— На третью ночь я ходила по комнате, залитой светом одинокой луны. Я не прекращала думать о самоубийстве. Мне казалось, что это выход. Мир несправедлив ко мне. Мир слишком ужасен, чтобы в нем жить. Я достойна лучшего. И лучшее — это перерождение. С этими мыслями я направилась на кухню, взяла нож и… в этот момент вошла разбуженная бабушка. Я притворилась, что собралась нарезать овощей для салата. Немного успокоилась и ушла спать.
Петь нерифмованный текст — тоже талант. Мы так считали, а вот слушатели, похоже, нет.
Анна поделилась со мной, Максом Остиным, микрофоном.
— Я тихо плакал, без интереса наблюдая за потолком. Четвертой ночью досмотрел сериал «Друзья» до конца. В финальной серии я наблюдал, как шестеро героев-друзей покидали мой мир. Даже с выдуманными персонажами тяжело расставаться. Что говорить о настоящем расставании?
Кристи Стоун короткими шагами по холодному полу прошла ко мне.
— Устала. Нет сил даже на то, чтобы заснуть. Пятая ночь. Безумие. Отчаяние. Слезы. Кровь. Разочарование в людях. Я их ненавижу!.. Люди? Люди, что вы делаете? Зачем вы поступаете с нами как с грязью? Я не грязь, нет…
Кристи рассмеялась. Но ее хохот прозвучал очень печально. Чувствовалась та боль, которую Евгения скрывала в себе. Кристи никогда не плачет, но сейчас она позволила Евгении выйти наружу.
Мы никогда не имитировали эмоции. Мы не играли.
Эндрю Вольф обнял плачущую подругу, что-то ей прошептал. Она ушла за барабаны, а Эндрю устремил взгляд на непонимающих слушателей. Он видел, как видел и я, что всем глубоко плевать на наши переживания.
Наверное, они думали, как же скучно на концерте, не уйти ли с него?
— В субботу, на шестую ночь моего одиночества, я осознал, что могу вытерпеть это. Одиночество — не самое страшное. Порой, оно даже лучше, чем так, как было раньше. Предательство друзей — вот что хуже. Вот что действительно опаснее и убийственнее. Следующая ночь. Она все изменит. Обещаю сам себе ежесекундно.
Мы молчим. Следующие полторы минуты Кейт и Анна играют музыку. Эта песня не должна говорить: посмотрите, мы ноем перед вами, потому что у нас не такие проблемы, как у вас, а намного тяжелее. «Семь ночей» — песня, говорящая: смотрите, мы пережили то же, что переживают все люди, но мы справились, мы не вскрылись, не повесились, не стали алкоголиками и психами. Мы здесь, на сцене. И это многое значит.
Обычно концерты начинают с боевиков и позитива, а баллады с негативом оставляют на потом. Мы пошли против правил, исполнив «Красивый» и «Семь ночей» в начале. Обе песни из первого альбома «Падшие Ангелы».
Ярик передвигается по сцене и поет третью песню с того же диска, но уже более позитивную, а я играю за ударной установкой.
— Я верю в свои мечты:
Нас шестеро, и мы одни,
На сцене мечты огни.
Но я. Я просто верю себе.
И я верю вам,
Доверяю вашим словам.
Мы на сцене, а там
Любовь. Мы просто любим.
Начинается припев, но почему-то его очень плохо слышу. В руках появляется слабость, но они продолжают твердо бить по барабанам и тарелкам.
Мы с Катей 3.5 на днях решили назвать сына Артемом или Матвеем, а если будет дочь, то Владой или Никой. Вчера мы узнали, что Катя все-таки забеременела. Меня печалит, что своего ребенка я никогда не увижу. Не увижу, как он вырастет, кем станет, чего добьется, не узнаю, станет ли он верить в бога, будет ли любить тяжелую музыку.
Зато сын или дочь увидит меня. Услышит.
Что он или она будет думать о своем отце? Посчитает ли мою жизнь правильной? Будет ли что-то испытывать ко мне, или я для него или нее стану лишь донором спермы? Посчитает ли, что отец прожил достойную жизнь? Доживет ли мой ребенок хотя бы до двадцати семи лет?
Влад и Настя же живут в неведении и не подозревают о моих сексуальных контактах с бывшей лучшей подругой. Узнай об этом, они бы меня возненавидели.
Вспышка. Спрашиваю Влада, будет ли он воспитывать моего ребенка после смерти. Влад отвечает: «Конечно да». Вспышка.
У Волкова и Манчкиной одна душа на двоих. Не удивительно, что мы по бывшей лучшей дружбе решили помочь друг другу.
Слух возвращается ко мне только на третьей строчке второго куплета.
— … Играют наши с тобою руки
В такт. Это наш ритм.
И каждое с тобой мгновение
Вызывает во мне доверие
К тебе, и ты верь мне.
И в нас. Поверит целый мир.