Хватит ныть. Начни просить

Палмер Аманда

– Я написала, что мой бывший продюсер Джон Конглтон присоединился к Twitter. Он ответил мне и прислал фото женской груди.

– Я попросила всех пожелать мне удачи, так как я начала свой десятичасовой рабочий день по написанию книги. Российский автор Ксения, которую я знаю из Twitter, предложила мне воодушевляющего виртуального борща. Это обычная шутка.

– Я сказала двум людям, что люблю их, и заключила их в виртуальные объятия (). Просто потому, что они попросили.

Это все случилось за пятнадцать минут, столько времени понадобилось мне, чтобы заказать и выпить чашку

утреннего эспрессо, и съесть круассан в кафе на углу. Это не моя работа. Это моя жизнь. Это я.

У меня более миллиона последователей в Twitter. Пока я ела свой круассан, я общалась в режиме реального времени, несколько сотен человек оставили комментарии под теми постами, которыми я поделилась. Я прочитала все их сообщения и обсудила несколько тем: личную, эмоциональную и политическую – с несколькими друзьями и незнакомцами. Я написала около двадцати сообщений. Я пришла обратно домой. За то время, пока я шла, я получила еще несколько сотен новых комментариев. Я прочитала их перед тем, как сесть за книгу, я была рада увидеть сообщения с благодарностью от людей, чьими работами и фотографиями я поделилась, несколько сообщений из ста сорока

символов, в которых мне желали удачи в написании книги, и другие разговоры на темы, которые я затронула во время моего пятнадцатиминутного присутствия в Twitter.

Так проходит мое обычное утро.

* * *

Я задала читателям моего блога вопрос:

«О чем вы желаете попросить?»

Мне пришли тысячи ответов, и подавляющее большинство были различными вариациями одного ответа:

«Я бы хотел попросить о помощи».

Одна девушка написала:

«Я родилась слепой в деревенской семье, которая не знала, как справляться с моей беспомощностью, но они не собирались ставить на мне крест. Меня воспитывали с лучшими намерениями, но в конечном счете я росла как смесь между дорогой сердцу фарфоровой куклой и одичавшей собакой, выпущенной на свободу. Мне двадцать четыре, и я всю свою уже сознательную жизнь потратила на то, чтобы научить себя простым ежедневным навыкам (использовать микроволновку, мыть туалет)… я бы хотела попросить независимость».

Она хочет попросить людей помочь, не помогая ей.

Это одно и то же, правда?

Я обменивалась мнениями со своей старшей сестрой Элисон в один вечер за бокалом вина примерно в то же время, когда у меня случился нервный приступ по поводу женитьбы и денег. Она ученый, я никогда не могла понять, чем она занимается. Что-то связанное с генетикой и генетическим секвенированием, поиском лекарства от тяжелых форм рака и другими такими же простыми вещами. Она проводит эксперименты на рыбах, а я обычно теряю нить рассуждения после нескольких секунд ее объяснений смысла ее работы. Я постоянно переживаю за рыбок.

Она и ее новоиспеченный муж, как и я с Нилом, держали свои финансы более или менее раздельно с тех пор, как начали жить вместе. Но как и у нас с Нилом некоторые вещи стали общими: она съехала со своей квартиры и переехала к нему. У нее была должность в университете, он был фрилансером

в сфере технологий, их жизнь была хороша – но вскоре ее контракт с университетом должен был закончиться. Она не была уверена, что получит постоянную работу, и ее муж предложил помочь ей, чтобы она могла спокойно искать новую работу, пойти учиться или провести несколько месяцев на природе в поисках себя. Она не могла допустить даже мысли об этом, такого позора. За двадцать лет она не брала отпуск больше нескольких дней.

– Все мои друзья считают, что я сумасшедшая, – сказала она.

– Все мои друзья считают, что я сумасшедшая! – сказала я. – Что, черт возьми, с нами случилось? Почему мы так странно себя ведем?

– Я не знаю, – ответила она. – Наша самодостаточная мать, которая зарабатывала себе на хлеб сама? Наше воспитание? Наследие пуритан, которые жгли ведьм? Общество в целом?

– Я виню общество, – сказала я.

– Ну, мы не одиноки, – согласилась со мною Элисон. – У меня есть несколько друзей с такой же проблемой. Они прилично зарабатывают, но все же меньше своих мужей, они не выносят чувства неполноценности. Я не думаю, что мы сумасшедшие.

Я думала о всех моих мужчинах, которые впустили меня в свои сердца и умы. Многие из них могли попросить о чем угодно, но когда дело касалось эмоциональных потребностей, то это был хаос. Они могли попросить повышение, но они не могли попросить обнять их.

Я подумала об Энтони. Он был профессиональным психиатром, он слушал людей, расспрашивал об их глубочайших страхах и проблемах неделями напролет, но даже он прекращал разговор, когда дело становилось совсем серьезным. Он любит держать все под контролем, получать ответы, он любит помогать людям. Но ему очень трудно позволить людям помочь ему. Иногда, когда он впадает в депрессию, он уходит в себя и не любит разговаривать. Когда такое происходит, я чувствую, что настало мое время задавать ему вопросы, помогать ему, говорить о проблемах. Но он закрывается и не любит разговаривать с кем-либо о своих проблемах. Он называет это «уйти в коробку».

Когда мы о чем-то просим, то это помощь в той или иной форме: деньги, разрешение, одобрение, повышение.

Брене Браун в своем исследовании выяснила, что женщинам стыдно, если они «недостаточно хороши»: дома, на работе, в постели. Недостаточно красивы, недостаточно умны, недостаточно стройны, недостаточно хороши. Мужчин чувство стыда преследует из-за страха быть «признанным слабым» или другими словами: они боятся, если их назовут слабаком.

Оба пола заточены в одну коробку, но по разным причинам.