Хватит ныть. Начни просить
Шрифт:
– Нет.
– Тебя ждет отличная история. Не хочешь проводить меня до дома?
Прошло тринадцать недель химиотерапии, но нам все еще не могли сказать, каков будет прогноз. Был разговор о пересадке костного мозга. Если бы они сделали операцию, то шансы на выживание были бы еще меньше. Мы все привыкли жить в облаке незнания.
Однажды мы с Нилом сидели в госпитале по обе стороны от Энтони, который уснул после всех процедур.
– Он в отключке, – сказала я.
– Ага, –
– Я не хочу, чтобы он умирал, – сказала я.
– Я знаю, – сказал Нил. – Я тоже этого не хочу.
– Я не хочу, чтобы ты умер, – сказала я.
– Я не собираюсь умирать в ближайшее время, дорогая.
– Хорошо, – сказала я.
– Знаешь, я горжусь мной и тобой. Мы научились заботиться друг о друге, – сказал Нил. – Хоть наш брак иногда и превращается в хаос.
– Ага.
Мы молча сидели несколько минут и смотрели на то, как грудь Энтони поднималась и опускалась, а голову поддерживала белая больничная подушка.
– Ты ведь правда любишь его, не так ли? – сказал Нил.
– Ага, – ответила я. – Правда. Он всему меня научил.
Жидкость, поступающая в его вены из капельницы, была прозрачной, и я не могла смотреть на нее и не думать, что каждый пакетик этой жидкости, по словам доктора, стоит десять тысяч долларов. Из-за таких ситуаций я всегда думаю о своих друзьях без медицинской страховки, и как я спорила с родителями, когда после колледжа у меня совсем не было денег, я отказывалась платить за свою. Наша война длилась несколько месяцев. В итоге они предложили оплатить половину страховки. Я возмущалась, но заплатила вторую половину. Боже, я была такой высокомерной в двадцать два года, такой глупой и неблагодарной. Я посмотрела на Нила.
– Тебя я тоже люблю по-настоящему, – сказала я. – Правда. Ты же знаешь это, да?
– Да. Думаю, знаю.
– Забавно, – сказала я. – Энтони меня этому научил.
– Что забавно? Чему научил?
– Всему, что касается любви. Тебя. Принятия твоей помощи, благодаря чему мы сейчас здесь. Всему.
Нил посмотрел на спящего, храпящего Энтони. Потом посмотрел обратно на меня. А потом он улыбнулся.
– Он научил тебя любить. Ты научила меня любить и быть любимым. Кажется, это круг, не так ли?
Я дотянулась до руки Нила и сжала ее.
– Мы хорошие ученики, дорогой, – сказала я ему. – Мы молодцы.
«Тогда ты Настоящая?» – спросил Кролик. А потом он пожалел, что сказал это, так как считал, что Кожаная Лошадь очень чувствительна. Но Кожаная Лошадь лишь улыбнулась.
«Дядя Мальчика сделал меня Настоящей», – сказала она. – «Это было много лет назад, но как только ты становишься Настоящим, ты уже не можешь
Кролик вздохнул. Он подумал, что пройдет много времени, прежде чем волшебство под названием Настоящий случится с ним. Он очень хотел стать Настоящим, чтобы узнать, каково это. Однако мысль о потрепанности и потере глаза и усов печалила его. Он мечтал им стать без всех этих неудобных изменений.
«Плюшевый Кролик», Марджери Уильямс (снова)
Я позвонила Энтони. Я находилась на чьем-то заднем дворе в Канаде, я на несколько дней уехала из дома, чтобы провести несколько вечеринок. Он уставал все больше и больше. Химиотерапия выматывала его. И он не всегда отвечал на мои сообщения. Иногда я не могла дозвониться до него несколько дней. Я волновалась.
– Помнишь о поедателе грехов? – спросил он.
– Ага.
– С раком та же самая история. Я расту изнутри. Становится больше места. Все наваливается на меня. Единственный выход – это стать ситом, – сказал он.
– Сито? Кухонное сито? Как дуршлаг для спагетти?
– Да, клоун. Мне нужно сделать то же самое с раком. Больше места, больше пространства. Это все одно и то же.
– Я не понимаю тебя.
– Все говорят о «борьбе» с раком, – сказал он. – Все говорят, что я должен бороться за свою жизнь, бороться с болезнью, как их дядя одержал победу в битве с раком и как их сестра победила рак и бла-бла-бла-бла.
– Хорошо… и?
– Я не борюсь, – сказал он. – Он уже внутри меня… и я не собираюсь бороться. Я буду хорошим хозяином, я позволю ему пройти через меня… без сопротивлений. Сито. Пусть он пройдет через меня.
– Понимаю. Но это всего лишь метафора. Будь осторожен, когда говоришь это. ты можешь разозлить людей. Многие люди так гордятся своей борьбой с раком. Это просто их ход мыслей.
– Борьба не работает, красавица, – сказал он. – Это похоже на ненависть в Интернете, с которой ты сталкиваешься. Впусти их, люби их и отпусти. Без борьбы. Как я и сказал. Сито. Подружись с каждым драконом. Понимаешь.
– Ага. Понимаю.
– Тогда я пойду. Не могу больше разговаривать. Слишком устал. Перенесу свое тело в сонное царство. Скажи волшебные слова, девочка моя.
– Я люблю тебя.
Время шло, и самым тяжелым был груз ожидания, какие пятьдесят процентов возьмут верх. Мы цеплялись к каждому слову из уст врачей, чтобы понять, сможет ли Энтони избежать смертного приговора. Я не хотела планировать то, что потом бы не смогла отменить, поэтому я совершенно перестала думать о будущем. В Бостоне стояла зима, холод и отсутствие расписания, казалось, отнимали жизненные силы у всего вокруг. Я пыталась писать музыку, но у меня не выходило. Я чувствовала пустоту, лень, у меня не было вдохновения.