Хватка
Шрифт:
— Майор, — приостановился Винклер, — я до сих пор нахожусь в полном неведении, какое, черт возьми, дело?
— Всему свое время, — легонько подтолкнул его вперед Миш, — я не уполномочен сообщать вам эту информацию.
— Вы не уполномочены, Бауэр не уполномочен, но ведь я не могу так? Для того чтобы как следует организовать работу, мне нужна информация!
— Тише, — ничуть не смутившись подобному проявлению эмоций, продолжил путь Рохус Миш, — даже здесь, на охраняемой территории, нужно быть достаточно осторожными. Потерпите, Винклер, сегодня состоится совещание,
Фридрих, наслаждаясь утренней свежестью, добрался до казармы и уже на подходе заметил, что внутри ее происходило какое-то активное движение. Открыв дверь, оберштурмбанфюрер замер на пороге. Вся его команда таскала из комнаты в комнату кровати, тумбочки…
— Бруннер! — заметив в проеме открытой двери старшего второй группы, окликнул его командир. — Что здесь происходит?
— Обживаемся, господин оберштурмбанфюрер, — доложил тот. — Сказано навести порядок и отдыхать. Справа от вас будет ваш кабинет и спальня, там уже прибрано. Простите, места не так много. Мы с Леманном будем напротив вас, через коридор, а группы в большом зале. Приходил тот майор, что вчера привел нас сюда, дал распоряжения и сказал, что пойдет к вам…
— Да, я его встретил, — проходя в обустроенную солдатами комнату, бросил через плечо Винклер, — Альфред, …Бруннер!
— Слушаю, — отозвался майор из-за двери.
— Леманн здесь?
— Здесь, позвать?
— Нет, соберите всех наших там, в большом…, в большой спальне.
Бруннер улыбнулся, но, ничего не сказав в ответ, пошел выполнять указание.
Через пять минут личный состав Винклера собрался в большой комнате, в которой царил беспорядок — еще не до конца были расставлены по местам кровати и прочая мебель. В воздухе висела пыль, и пахло мокрой тряпкой. У окна стояли ведра с водой и деревянные швабры, солдаты собирались мыть пол.
— Все получили в синем здании? — осведомился командир.
— Да, — отряхивая на ходу руки, вышел из своей комнаты Леманн, — черт побери, приятно вспомнить. Честное слово, я соскучился по такой полевой жизни.
— Давайте без лирики, Астор, — настраивая всех на деловой лад, выступил вперед Винклер, — внимание, слушайте все! Я так понимаю, что майор Миш вкратце обрисовал вам то, что здесь можно делать, а чего нельзя? Если где-то повторюсь, ничего страшного, лучше запомните.
Значит, будет так: отныне две наши группы сливаются в одну. С легкой руки майора Миша мы будем иметь название «Охотники». Моим первым заместителем будет штурмбаннфюрер Астор Леманн, а в наше отсутствие, если таковое случится, руководство группой примет на себя майор Альфред Бруннер.
Здесь, в казарме, будет и наш штаб, и родной дом. После обеда я получу инструкции и более детально доведу вам то, чем мы будем здесь заниматься. Сейчас же, быстро наводим порядок и все отдыхать. Нам обещали активную ночную жизнь. Насколько я понял,
— Точно так, — кивнув, ответил Бруннер, — ребята разобрали хлам в моечной, вполне можно мыться, вода теплая.
— Отлично, — продолжил командир, — все наши хождения по территории строго ограничены. В столовую, на склад, где нас, как обещали, обеспечат всем, что нам будет необходимо и выходы на задания. Зарубите себе на носу, без присутствия майора Миша любой из нас будет считаться здесь посторонним, и… Отряд станет на единицу меньше. Итак, у кого есть вопросы?
— Господин оберштурмбанфюрер, — спросил кто-то из солдат, — а правда, что сюда прилетит сам главнокомандующий?
— Конечно, — тут же высказался кто-то за его спиной, — того и гляди, завтра к нам в душевую начнут ходить все генералы его штаба…
Солдаты засмеялись. Винклер выждал момента, когда схлынет волна шума и тут же ответил вопросом:
— Откуда информация?
— Мы же разведка, — подмигнул солдат. — Много чего уже подсмотрели и узнали.
— Как интересно, — озадачился командир, — Леманн, ваши бойцы?
— Бруннера, — неохотно отозвался вновь назначенный первый заместитель.
— Черт побери, — едва сдерживая улыбку довольства, выругался Винклер, — ну-ка, тихо и быстро выкладывайте, что еще разнюхали.
— Сверху кирпичные и деревянные здания, но только прикрытие, — посыпалось со всех сторон, — там полно народу и все что-то делают, но похоже, что это, основном, охрана.
— Так еще…
— Снизу минимум три этажа больших и серьезных помещений с толстыми кабелями связи и электричества.
— Вы уверены? — опешил оберштурмбанфюрер.
— Уверен, — искоса глянув на коллег, ответил боец, — это входило даже в первую программу нашей подготовки, еще в 41-м. Посмотрите, какие шахты вентиляции, гул стоит, как от самолета. Отметьте толщину стен. А котельные? Опять Водопровод, подогрев воды? Кто стал бы это делать только для казарм охраны? Мы знаем уже достаточно много, господин оберштурмбанфюрер.
Винклер поднял руку:
— Пока мне этого достаточно! — Он тяжело вздохнул и молча прошелся вдоль примолкших солдат. — Должен сказать, что Майор Миш тоже предоставил мне информацию, но…
О чем вы должны помнить всегда? О том, что каждый из вас — солдат Германии. Говорите, мы — разведчики? Это прекрасно, однако, все что вы видите и слышите, здесь, на этом объекте, по сути — дисциплинарная статья и пуля! Замечу, пуля не в бою, при выполнении воинского долга, а от охраны внутреннего периметра этого объекта. Пуля позорная, у стены, или в лесу, здесь же. Понимаете, о чем я говорю? Если вдруг выяснится, что вы чем-то здесь интересуетесь, эта позорная пуля ждет каждого из вас и, уж тем более, любого из ваших командиров, знавших все и не доложивших охране. Но, — Винклер, как раз в этот момент вспомнив басни майора Миша, понизил тон до полушепота и добавил, — с другой стороны, если кто-то из вас закроет здесь свои глаза и уши разведчика, я перестану вас уважать, как профессионалов. Вы должны видеть и слышать все.