Хворый пёс
Шрифт:
— Можно позвонить и узнать.
— Сколько это будет мне стоить? — сухо спросил Клэпли.
— Звонок? Ничего. Улаживание проблемы обойдется в сто тысяч. Половину вперед.
— Угу. И сколько обломится вашему дружку Вилли?
Стоут удивился:
— Ни цента, Боб. Можно мне вас так называть? Вилли не нужны ваши деньги, у него другой интерес. Возможно, хочет спрятать какую-то выгоду в бюджете. Разберемся, не волнуйтесь.
— В этом и состоит работа лоббиста?
— Верно. За что вы и платите.
— Стало быть, сто тысяч...
— Мой гонорар, — сказал
— Знаете, я вгрохал кучу денег в предвыборную кампанию Дика. А вот таким прежде не занимался.
— Привыкайте, Боб.
Роберт Клэпли был новичком во Флориде и земельном бизнесе. Палмер Стоут прочел ему краткую лекцию о политике. По следам денег, что вращаются в Таллахасси, можно выйти на нужных людей.
— Я пытался самостоятельно выйти на Вилли.
— Большая ошибка.
— Потому я здесь, мистер Стоут. Дик говорит, вы — именно тот, кто нужен. — Клэпли достал чековую книжку и авторучку. — Интересно, этот Васкес-Вашингтон — он черномазый, латинос, или кто?
— Вилли говорит, намешано всего понемногу. Называет себя «Радужный Брат».
— И вы с ним ладите? — Клэпли вручил Стоуту чек на пятьдесят тысяч долларов.
— Боб, я могу поладить с кем угодно. Что называется, без мыла в жопу влезу. Кстати, вы охотник?
— Бью все, что шевелится.
— Есть у меня для вас одно местечко, — сказал Стоут. — Вот уж где всякой живности навалом.
— Как насчет больших кошек? Я освободил место для шкуры на стене кабинета. Что-нибудь этакое пятнистое хорошо бы сочеталось с обивкой. Какой-нибудь гепард.
— Любой зверь, только назовите. Это место — вроде того, где Ной припарковал ковчег. Там есть все.
Роберт Клэпли заказал еще по стаканчику. Официантка подала бифштексы, и собеседники трапезничали в добродушном молчании. Через некоторое время Клэпли произнес:
— Я смотрю, вы ни о чем не спрашиваете.
Стоут оторвался от тарелки и сказал с набитым ртом:
— А у меня нет вопросов.
— Не хотите узнать, чем я занимался до строительства?
— Не особенно.
— Импорт-экспорт электроники.
— Угу, электроника, — поддакнул Стоут. В тридцатипятилетнем Клэпли все выдавало экс-контрабандиста и яппи: золотые побрякушки, въевшийся загар, бриллиантовая вставка в ухе, двухсотдолларовая стрижка.
— Все говорят, сейчас выгоднее заниматься недвижимостью, — продолжал Клэпли. — Пару лет назад я стал скупать Жабий остров, и вот как все обернулось.
— Слово «Жабий», наверное, отбросите? Лучше какая-нибудь тропическая бабочка.
— Птица. Буревестник. Компания «Остров Буревестника».
— Мило. Весьма стильно. Губернатор сказал, будет нечто великолепное, прямо новая империя, типа «Хилтон».
— Дело беспроигрышное, лишь бы получилось с мостом.
— Считайте, он уже построен, Боб.
— О, это здорово!
Палмер Стоут допил бурбон и сказал:
— Ну вот, наконец-то, у меня появился вопрос.
— Жарьте, мистер Стоут! — обрадовался Клэпли.
— Печеную картошку доедать будете?
Тем же днем некоего Стивена Бринкмана пригласили на Жабий остров в захламленный трейлер. Биолог Бринкман
Задачей Бринкмана было составить список всех биологических видов, встречавшихся на острове: растения, насекомые, птицы, амфибии, рептилии и млекопитающие. Небрежность и спешка в работе не допускались, поскольку правительство организует потом собственное сравнительное исследование. Вообще-то Стивену Бринкману предлагалась должность штатного биолога в инженерных войсках, но он предпочел частный сектор — хорошее жалованье и широкие возможности карьерного роста. Это была положительная сторона. А отрицательная — необходимость отчитываться перед бездушными кретинами вроде Карла Криммлера, который пришел бы в восторг, узнав, что на Жабьем острове вообще нет живой природы. Для него природа была не искусством и тайной, а лишь бюрократическим препятствием. Порханье бабочек кавалер или щелканье белки повергали его в многодневную черную меланхолию.
Зажав плечом телефонную трубку, Криммлер обмахивался списком Бринкмана. Не биолог, а инженер, он подчинялся напрямую Роджеру Рутхаусу, с которым и говорил по телефону.
— Аллигаторы? — передал Криммлер вопрос патрона. Бринкман покачал головой. — Белоголовые орланы? Вообще, любые орлы? — Нет, сказал Бринкман. — Он уверен, орлов нет. Хотите, я прочитаю список?.. Ага, не надо... Ладно, сейчас спрошу. — Криммлер обратился к Бринкману: — Всех очень беспокоят твари, которым грозит вымирание.
— Таких я пока не обнаружил.
— Точно? Нам сюрпризы ни к чему. А то через полгода обнаружится последняя в своем роде краснопузая гусеница. Нам это не надо.
— Пока я не обнаружил видов на грани вымирания, — сказал Бринкман.
Для Криммлера это было счастливейшее известие, и он радостно повторил его в трубку. Потом усмехнулся реплике Рутхауса:
— Знаю, знаю... Слишком уж все гладко. Но парень уверен.
— Пока, — осторожно вмешался Бринкман. — Пока не обнаружил.
Криммлер взглянул на него.
— Мистер Рутхаус хочет знать, нет ли чего необычного. О чем нужно позаботиться, пока не появились тупицы из охраны природы.
Бринкман глубоко вздохнул. Криммлер заводился с полоборота.
— Вообще-то есть, — сказал биолог и протянул руку.
— Что это? — Криммлер уставился на руку, потом сказал в трубку: — Подождите, Род.
— Это жаба.
— Да ну? А я думал, детеныш единорога. Вижу, что жаба, и знаю, как они выглядят. Вопрос, что это за жаба, мистер Бринкман?
— Называйте меня «доктор». Доктор Бринкман. — Некоторые вещи нельзя спускать даже за сорок одну тысячу в год.