Хвост павлина
Шрифт:
— Нельзя отрываться от своей почвы!
— Нет, нужно отрываться, для того чтобы двигаться!
— А может быть, так: и двигаться, и не отрываться?
Это высадились сторонники двух различных образов жизни, вернее, двух с половиной (половина — это, как всегда, компромисс).
Они вели свой спор в океане и продолжают его вести на земле. Неразрешимый спор, но необходимый и тем и другим, потому что так им легче жить и дышать (противники дышат по-разному, поделив между собой кислород и углекислый газ, и, таким образом, создавая атмосферу, в которой только и возможно их существование).
— Вы не захватили с собой воды? Мы в спешке о
— А вы пустите поглубже корни, может, вытянете из земли.
— Да нет, мы лучше побегаем, поищем.
— Вы побегайте, вы пустите корни, а мы попробуем, у кого вкуснее вода.
Сторонники различных образов жизни меняют свои образы жизни применительно к новым, земным условиям, но противоречия остаются прежние, за этим следит каждая сторона. И суша не пытается их примирить, главное, что они — на суше. Здесь им будет легче дышать, хотя дышат они по-разному: одни предпочитают углекислый газ, другие отдают предпочтение кислороду.
А суша думает о тех, кто еще в океане…
Пусть они пока еще в океане, но они придут, приплывут, потому что для всех, кто терпит бедствие в океане, спасение — на земле!
ДИНАСТИЯ МАЛАКОПОДОВ
Среди многих династий, правивших на земле, наименее памятна династия Малакоподов.
Представители этой династии были скромные и робкие существа, но оставившие после себя заметных следов, за что и получившие прозвище Мягконогих. («Это были странные существа, — сказано о них в позднейшей литературе. — При значительном обилии ног, они были мало приспособлены к передвижению»).
История царства Малакоподов, к сожалению, нигде не записанная, проходила на дне океана, что, быть может, и делало ее незаметной для постороннего глаза, которого к тому же еще не было в те времена. Малакопода Десятого сменял Малакопод Одиннадцатый, Малакопода Сотого Малакопод Сто Первый, и не только потомки, но и современники не могли бы их различить. Все они были мягконогие, а потому не оставляли после себя ничего, кроме потомства.
Из-за своей мягконогости они плохо ориентировались в пространстве и постоянно путали северные и южные моря, а если при этом учесть, что они с трудом передвигались на своих мягких ногах, то можно себе представить, к каким это приводило последствиям. Впрочем, последствия эти никак не отразились в истории Малакоподов, поскольку история эта так и осталась незаписанной.
И незаписанным осталось, когда именно, при Малакоподе Каком, произошло потрясшее мир нашествие Трилобитов.
Это была могущественная армия, особенно по тем временам. Вооружена она была совершенными органами зрения, осязания и вкуса, а кроме того, великолепно ориентировалась в пространстве и, уж конечно, не путала северные и южные моря.
Трилобиты были закованы в панцири, и это дало повод для мало обоснованных утверждений, что Трилобиты, быть может, переодетые Малакоподы, недовольные правлением Малакопода Последнего. Но, во-первых, правление Малакопода Последнего мало чем отличалось от правления Малакопода Предпоследнего, как и от правления Всех Прочих Малакоподов. Во-вторых же, что особенно важно, как можно набрать такую армию недовольных в царстве, в котором никогда не было недовольных по причине неразделенности эмоций на положительные и отрицательные? Малакоподы воспринимали мир целиком, и понятия о добре и зле были слиты у них в одно понятие. И когда Малакоподу Последнему доложили
— Трилобиты? Это какие Трилобиты? А может, они вовсе не Трилобиты? И кто может сказать с уверенностью, Трилобит он или не Трилобит?
Такой уверенности не было у Малакоподов. Уверенность — это способность твердо стоять на ногах, но они-то были мягконогие. К тому же им трудно было отличить Трилобита от не Трилобита по причине неразделенности эмоций и несовершенства органов чувств. И когда Малакоподу Последнему доложили о массовом уничтожении Малакоподов, он меланхолически возразил:
— Малакоподов? А может, Трилобитов? И кто может сказать с уверенностью — Малакопод он или не Малакопод?
Малакопод или не Малакопод — определить это могли только Трилобиты, оснащенные совершенными органами зрения, осязания и вкуса. И они пускали в ход эти органы столь интенсивно, что Малакопод Последний стал действительно последним Малакоподом. Но он не усмотрел в этом разницы:
— Последний? Кто может с уверенностью сказать, последний он или не последний? И кто может определить, где у нас кончается царство одно и начинается совершенно, совершенно другое?
ПАДЕНИЕ ТРИЛОБИТОВ
Нашествие Трилобитов положило начало палеозойской эре — эре Древней Жизни, которая тогда была эрой Новой Жизни, но, конечно, порядком устарела с тех пор.
В отличие от своих предшественников Малакоподов, Трилобиты прекрасно ориентировались в пространстве и очень скоро захватили весь Мировой океан, значительно сократив количество его обитателей. Но и в этом сокращенном количестве обитатели океана представляли большое, а с точки зрения Трилобитов — вопиющее разнообразие, что уже само по себе противоречило духу и даже физиологии Трилобитов. («При всем обилии видов Трилобитов, говорится о них в позднейшей литературе, — бросается в глаза крайняя однотипность их примитивной организации и особенно развития».)
В разнообразии подводного мира Трилобиты видели главную опасность. Поэтому, хотя нашествие давно кончилось и наступила мирная жизнь (насколько она может быть мирной в условиях непрекращающегося массового уничтожения), Трилобиты не снимали панцирей. Они не снимали панцирей ни дома, ни в гостях, ни в какой-нибудь самой непринужденной и дружеской обстановке. Они ели в панцирях, и спали в панцирях, и умирали, закованные в панцирь. Прекрасно ориентируясь в пространстве, они понимали, какую опасность таит это пространство, и поэтому спешили отделить себя от него.
Нет, конечно, дело здесь было не только в разнообразии окружающего мира, которое у них считалось главной опасностью. Нужно еще учесть, что они не только были Трилобитами, но и жили среди Трилобитов, а когда живешь среди Трилобитов, лучше не снимать панцирь.
Казалось, весь подводный мир заковался в панцирь. Не высовывались из своих панцирей брюхоногие и головоногие. Первые рыбы были панцирными рыбами. Такова была эра Древней Жизни — эра Новой Жизни, как ее называли в те времена.
Наличие панцирей должно было создать все условия для общения, но на деле получилось не так. Панцири отделили Трилобитов не только от других обитателей океана, — они отделили Трилобитов от Трилобитов, так что распалась их некогда единая армия, а царство их распалось на бесчисленное множество царств, каждое из которых было отделено от других и за своим панцирем вело самостоятельную и ни от кого не зависимую политику.