Хвостатым здесь не место!
Шрифт:
Переход с «вы», на «ты» был таким разительным, и в данном контексте все это казалось настолько оскорбительным, что даже несмотря на страх я вдруг поняла, что меня просто до чертиков бесит этот недочеловек. Да что он себе позволяет? Это я и Аля ничего не стоим? Ладно, я, но моя девочка уж точно гораздо больше, чем он сам вместе с этим нелепо кричащим богатством.
— Не втягивайте меня в ваши семейные разборки! — я скрестила руки на груди, пытаясь изобразить уверенность. Пусть думает, что не боюсь его! И плевать, что это не так.
— Нет, нет, нет, — поцокал он, манерно
— Чем я вам помешала? Взорвать родного брата?
Юрий на секунду прикрыл глаза, будто борясь с собой, затем вдруг сжал в кулак руку, слегка качнувшись в мою сторону.
Я отпрыгнула в сторону, чувствуя, как вновь подскакивает пульс.
— Надеюсь, моего брата вы так же выбешиваете, и он прибьет рано или поздно вас самостоятельно, — на его лице уже вновь было лукаво-веселое выражение, которое так не вязалось со смыслом его слов. — О! Смотрите! А вот и обещанный сюрприз.
В это время дверь здания распахнулась, и на крыльцо вышла моя мать.
Не знаю, кого я ожидала здесь увидеть, но уж точно не ее. Видимо, хотя бы в этом мы с ней были схожи, потому что по той гамме не самых лицеприятных чувств, что отразилась на ее лице, стало ясно — ей «сюрприз» тоже не слишком понравился.
Но она быстро с собой справилась, легко спорхнула с крыльца и двинулась в нашу сторону.
— Юрий Андреевич, сколько раз я вам говорила, не отвлекайте меня по пустякам! Я художник, творец! Разве можно работать в такой обстановке? Я и так уже вся на нервах… — женщина изобразила настоящее страдание на лице и картинно приложила ладонь ко лбу.
— Думал, вам будет приятно увидеться с дочерью, — хмыкнул черт, не обращая внимания на недовольный тон. — Надеялся, вдохновитесь и уже доделаете свой проект. Если бы вы согласились пожить в моем доме, и мне не пришлось бы снимать вам гостиницу в городе — времени бы у вас было больше.
— Да я!.. Да я!.. — задыхаясь от эмоций, она буквально покраснела от возмущения. — У вашего дома дурная энергетика, я вам сразу сказала. Я работаю так быстро, как могу. А с ней…
Она повернулась в мою сторону, смотря с таким возмущением, будто это я напросилась на встречу.
— Мы уже успели увидеться, так, Кристина? — тон явно не терпел возражений.
Я все понимала. Я была рычагом давления на Андрея, а мать — рычагом давления на меня. Видимо, Финик-старший просто не придумал ничего лучше, кроме как найти ее и привести сюда. Учитывая, сколько, должно быть, трудов ему это стоило, вещь, украденная у него, действительно должна была быть очень ценной.
У матери, между тем, обнаружилась аллергия на нечисть, и теперь ее всю буквально разрывает от противоречия — желания заработать огромную
кучу обещанных ей денег и желания убраться подальше от этого дома и его обитателей.
Я все это понимала, за исключением одного: с чего это Юрий решил, что меня это будет заботить? Она уже много лет не интересовалась моей судьбой. Жаль будет, если с ней случится что-то плохое. Но не убьет же ее черт, в конце концов? Если
С таким же успехом он мог бы взять в заложники абсолютно любого человека с улицы. Да, это ужасно, но в случае чего — я не буду жертвовать собой, а обращусь в компетентные органы. Ко мне это не имеет ни малейшего отношения.
И ведь он не мог этого не знать, разве нет? Тогда почему он это сделал?
То, что пришло мне в тот момент в голову — было буквально озарением. Откровением такой силы и ясности, что я невольно рассмеялась.
А ведь логично! Иначе к чему был весь этот спектакль — потерявшийся мальчик, переодетый в участкового похититель? Слова черта про то, что я сама села в машину и он тут вообще, как бы, не при чем.
— Да, конечно, мамочка, — кажется, я впервые назвала ее так за много-много лет, но вытянувшееся лицо женщины того стоило. — Юрий Андреевич, я вам, конечно, очень признательна, но с мамой мы уже виделись. Вы же ей мой телефон дали, помните? Право слово, зачем срывать из-за такой ерунды. Сами говорите: сроки, проекты. А она у меня ну очень творческая личность. Я ее никогда по пустякам не отвлекала. Хм… постойте-ка, я ее вообще никогда не отвлекала. И вам не советую, правда, мамочка?
Потерявшая дар речи Оксана слегка заторможенно кивнула. А вот сам Финик-старший выглядел при этом не слишком довольным. Глаза остекленели, черты заострились, губы сжались в тонкую линию.
— Я пойду тогда дальше работать, да? — несмелый тон не слишком-то вязался с тем боевым настроем, с которым она спустилась к нам.
— Да, да, Оксана Александровна, можете идти.
— Ну и я тогда, пойду, да? — ослепительно улыбнулась я.
— А мы разве договорили? — в голосе Юрия была сталь, но вот мне уже было ни капли не страшно.
— А ты разве можешь помешать мне уйти? — очередным вопросом на вопрос ответила я.
По тому, как по лицу Юрия начали расползаться багровые пятна, я поняла, что попала в точку. Не зря Андрей говорил мне, что нечисть не может навредить матери с маленьким ребенком. Не знаю, как, но сейчас, очевидно, работало именно это.
Все, что он смог сделать — это найти мою мать и привести сюда. Должно быть, от бессилия, и только. Я — способ надавить на брата, а вот способов надавить на меня он попросту не нашел, потому что есть нечто, что не дает нечестии навредить ни мне, ни Але.
Я вспомнила тот момент, когда встретила Юрия у дома Андрея, как потом дорогу мне преградили его головорезы. «Просто иди, они ничего не могут тебе сделать» — кажется, Ирен сказала что-то подобное.
Тогда я понятия не имела, о чем идет речь, а сейчас по лицу Финика-старшего я понимаю, что это чистая правда.
— Ворота закрыты, я тебя просто не выпущу, — процедил он сквозь зубы.
Я пожала плечами, еще раз окидывая взглядом идеальную лужайку. Забор выше двух метров шел по всему периметру, был сплошным и сделанным из кирпича. Кажется, в нескольких местах он выглядел похуже. Там могли быть сколы в камнях. Может быть, удастся перелезть?