Хвостатый купидон
Шрифт:
Таня: «Я на улице. Можешь выйти, поговорим?»
Нажимаю отправит, а сама дрожать отчего-то начинаю. Стыдно и неловко, но нужно как-то сгладить углы, хоть пока не придумала как. А еще нужно выгородить подругу. Она напилась, и сама уже не понимает, что говорит.
Нервно расхаживаю туда-сюда в ожидании или ответа, или самого парня. Глупо определять настроение человека по сообщению, но мне почему-то кажется, что наши высказывания Лешу ой как задели. Мне бы лично было не приятно услышать в свой адрес столько необоснованной грязи. Он ничего плохого никому из нас
Черная толстовка, на голове капюшон, теперь понятно, как мы не заметили, у нас и шанса не было его заметить, учитывая освещение и строение бара. Парень не заставил себя долго ждать.
– Добрый вечер, Татьяна.
– уголки губ едва заметно приподняты, нет той обворожительной улыбки.
Вижу его и нервничать начинаю еще больше.
– Прости нас.
– выдаю первое, что крутится на языке.
– Прошу, Леша, не обижайся. Я могу все объяснить.
Ловлю себя на странной мысли - мне важно, чтобы он все понял правильно и не затаил обиду.
Я высказала все, что о нем думаю еще в комнате и за столом только лишь поддакивала и слушала, но и за это чувствую свою вину. Мне было важно, чтобы Валя расслабилась и отпустила ситуацию, а в итоге напряглась каждая клеточка моего тела.
Еще и этот его шоколадный взгляд. Считается, что кареглазые люди довольно капризны, быстро выходят из себя, но также быстро остывают и от части это правда. Хотя здесь больше причастен сформировавшийся характер нежели цвет.
– Обижаться на выпивших девушек? Ты действительно плохого мнения обо мне.
– даже его голос кажется другим, не приветливым, строгим.
Сейчас хочу лишь одного - увидеть его прекрасную улыбку и понять, что все нормально.
– Да нет же, я…
– Все в порядке.
– перебивает.
– Меня не волнуют мнения посторонних людей, я сформировавшаяся личность, Таня, и сам знаю все свои недостатки, а то что говорили твои подруги воспринимаю не более чем пьяный бред. Но два вопроса меня все же интересуют.
Он выше меня, но сейчас это разница в росте ощущается особенно хорошо. Ощущение, что я букашка рядом с ним.
– Мне интересен повод, из-за которого я стал настоящим монстром. Что я сделал такого ужасного?
Даже в глаза ему посмотреть не могу. Стыдно до ужаса. Нервно сжимаю ладони в кулаки судорожно соображая сказать правду или продолжить юлить. О чувствах подруги должна говорить она сама, не мне открывать перед ним карты.
Время идет, а я упорно молчу, смотря на наши ноги. Такое поведение совершенно не свойственно мне, я всегда находила слова какой бы запутанной не была ситуация. А тут…
– Что ж, давай скажу я, а ты или подтвердишь, или опровергнешь.
– берет меня за руки чем заставляет поднять голову.
– Валя обижена и зла на меня за то, что ее симпатия в мой адрес оказалась не взаимной. Вы, как верные подруги, решили поддержать ее и постараться отвлечь. Итог, алкоголь и перетирание моей скромной персоны по всем фронтам. Верно?
– нажимает на пальцы заставляя разжать кулаки.
Внутри меня начинается паника. Все что могу - кивнуть. Глупо было думать, что Леша
– Валентина не нравится мне как девушка, сейчас говорю тебе, как ее лучшей подруге, в понедельник скажу ей лично. Я уже дал ей понять, что отношения меня не интересуют, Валя не поняла. Значит объясню по-другому. Я ненавижу, когда дают ложные надежды или пытаются вывернуться. Не приветствую это качество в других и не использую его сам. Тем более у меня уже есть симпатия к другой девушке.
Видела я эту девушку сегодня. Правда странно, что он использует слово «симпатия», а не «любовь». Ведь если она в положении и Леша отец, то такая формулировка чувств слегка смущает.
– И второй, более важный вопрос, ты действительно считаешь меня эгоистичным грубияном?
Сейчас он противоречит сам себе. А как же: «Меня не волнуют мнения посторонних людей».
– Леш, не считаю.
– хочу убрать руки, но не отпускает, продолжает сжимать мои ладони.
– Правда прости, наши слова действительно лишь пьяный бред. Мы не хотели тебя задеть или оскорбить, и Валя не хотела! Завтра она будет очень сильно сожалеть о сказанном, просто мы импульсивные и у нас накопилось.
– Наши. Мы. У нас. Ты не виновата, но говоришь за всех и приписываешь себя к всем. Мило.
– наконец отпускает мои руки.
Когда он держал меня я чувствовала себя неправильно, ведь у меня есть Федя, а я позволяю подобное совершенно постороннему парню.
– Повторю еще раз, я не обижаюсь, я все понимаю. Понимаю и делаю соответствующие выводы. Мне просто было любопытно подтвердить свои догадки касательно повода.
– голос вроде смягчился, но вот взгляд.
– Не хочу смущать тебя при подругах, поэтому еду домой. Напиши, как вернетесь в общежитие, ладно?
– Подожди.
– сама хватаю за рукав толстовки.
– Пожалуйста, не разговаривай с Валей. Я сама поговорю, сама доходчиво объясню.
Мой порыв не спонтанный, подруга слишком ранима, если узнает, что Леша все слышал и все знает вероятнее просто закроется в себе, а может и вовсе заберет документы считая, что с таким позором ей уже не справится. Исход слишком предсказуем. Валя весёлая, ветреная хохотушка, но она все, абсолютно все воспринимает слишком близко к сердцу.
Его взгляд как-то застыл на моей руке, держащей ткань.
– Что ты испытываешь к Власову?
– Чего?!
Этот вопрос стал полной неожиданностью. Вот мы говорим о Вале и ее чувствах, а вот переключаемся на мои отношения. Между этими темами нет ничего общего.
– Ты услышала.
Наши взгляды снова сталкиваются. Никогда прежде не чувствовала рядом с Лешей дискомфорта, но сейчас хочу быстрее избавится от его компании. Он какой-то другой.
– Я люблю Федю. У нас отношения. Я его девушка. И ты это знаешь, да все знают.
– Ну да, знаю.
– а вот и долгожданная улыбка, только выглядит дешевой фальшивкой.
– Хорошо, я не буду говорить с Валей, не в этот раз. Нравится решать проблемы других, давай, оставлю этот разговор на тебя.