i 4482073125d660f2

Unknown

– Допризывник Тобурокова стрельбу закончила, – сказал Егор Иванович незнакомым голосом, но уже не противным, а, наоборот, веселым и приятным. Наташа села на коврик по-турецки, а старый охотник потрепал ее по плечу сильной рукой.

– Посмотрим… – Исинбаев уже подходил с мишенью, точно пробитой в самом центре. – Интересно, практически все в десятке, и это из незнакомой винтовки. Хотя другого от ученицы Иваныча я и не ожидал. Ладно. Напишу я рекомендацию Валерьянову. Не знаю, послушает он бывшего инструктора, но в военном училище он меня очень уважал. – Исинбаев задумался,

прищурив свои узкие глазки. – Говорил, я из него человека сделал. Он же хулиган был, Валерьянов-то. Из проблемной семьи, безотцовщина. Дрался, в самоволки бегал… А я вот приохотил его к стрельбе, и вон как вышло. Мастер спорта, Олимпиада… А был маленький, худенький… злой, как волчонок.

От этих слов у Наташи защемило сердце.

Глава четырнадцатая

Тобуроков с Наташей сошли с поезда на главном железнодорожном вокзале Новосибирска. Наташа удивленно оглядывалась по сторонам: здание было огромным и красивым, везде бегали люди, много людей, а самое главное – вокруг настоящий город! Все было непривычным и удивительным. Егор Иванович схватил Наташу за руку и потащил куда-то, но девушка гордо вырвалась и пошла рядом с ним, уже не отвлекаясь на то, чтобы крутиться по сторонам. Успеется.

Тобуроков никогда не понимал, как можно ориентироваться в сплетении улиц, а Наташа об этом и понятия не имела. Они смотрели на бумажку, которую дал Егору Ивановичу Исинбаев, спрашивали у прохожих. На метро было ехать страшновато, так что они пошли по улице Гоголя, потом по проспекту Дзержинского и, проблуждав битый час, наконец нашли спортшколу. Находилась она, к радости Наташи, на улице Биатлонной.

Егор Иванович, хмыкнув, подошел прямо к дверям, зашел внутрь. Наташа, не зная, что ей делать, осталась на улице, поставив сумку на лавочку. Но ждать долго не пришлось: Тобуроков выглянул из-за двери и махнул девочке рукой – заходи.

13

– Вот кого показать хочу, – указал он на девушку.

Перед ним у самого входа стояла женщина средних лет и скептически смотрела на Наташу.

– Ну, я не знаю. Я, конечно, скажу Данишкину…

– Никаких Данишкиных, – сурово прервал ее охотник, – только к самому. К Валерьянову, который в олимпийский резерв готовит.

– Но, вы понимаете, процедура поступления к нам совсем другая… Я поговорю с…

– Так поговори, – отрубил Егор Иванович, – с Валерьяновым.

Женщина поморщилась и показала на часы:

– Через сорок минут у него заканчивается занятие. Подождите тут.

Тобуроков опустился на скамейку, вытянул усталые ноги и закрыл глаза.

– Будем ждать. – Ждать он умел и научил этому приемную дочь, но для нее сорок минут тянулись невыносимо долго. Она ходила взад-вперед по холлу и разглядывала стенд с фотографиями на стене. Там были юные спортсмены и спортсменки, ученики этой школы. Кто-то бежал гонку, кто-то стоял на пьедестале, кто-то радостно демонстрировал свои медали. Наташа вздохнула. Ей очень хотелось, чтобы ее фотография с золотой медалью тоже висела на этом стенде.

Наконец, в холле послышались шаги – семенящие, цокающие – женщины, которая так неприветливо их встретила, и размашистые

и уверенные – как Наташа сразу поняла – Валерьянова.

Тренер подошел к ним. Ему было около пятидесяти, худой, поджарый, почти совсем лысый и с рыжеватой щетиной. Он был одет в дорогой спортивный костюм, а на шее болтался электронный секундомер.

– Это вы меня ждете? – критически оглядел он Тобурокова с Наташей.

– Ждем, – старик встал с лавочки. Он ответил не на тот вопрос тренера.

– Так… Пойдемте в мой кабинет. У меня есть минут пятнадцать…

В кабинете Валерьянов жестом пригласил гостей присесть, а сам остался стоять, опираясь на подоконник.

– И что вы хотели?

– Я воспитанницу привез. Хочет биатлону учиться. На лыжах бегать сам учил, стрелять тоже. Она уже и белкам шкурки не портит совсем, – не без гордости отрапортовал Тобуроков.

– Ну, это, конечно, похвально, – заметил Валерьянов. – Только что ж вы так поздно спохватились?

– А что, уже поздно? – вдруг со страхом в голосе переспросила Наташа.

Валерьянов кивнул.

– Группы уже набраны, мест нет. Конечно, в исключительных случаях бывает… – тренер снова критически взглянул на Наташу.

Девочка-подросток в потертом великоватом свитере, с полушубком на коленях и нелепой ушанкой в руках рядом со странным дедушкой впечатления на Валерьянова не производила.

– Так она же все умеет, – вступился Тобуроков.

– Она умеет кататься на лыжах и стрелять из ружья, – поправил Валерьянов. – И то, я лично этого не видел. А для серьезных занятий спортом этого мало. Она же нигде не тренировалась раньше. Как я ее вот так, с улицы, могу взять, да еще и в середине года? Когда все группы полные? Совсем без опыта…

– Есть у меня опыт, – пробормотала Наташа.

– Это не тот опыт, понимаешь? У меня тут спортсмены, которые тренировались годами. Мы делаем из них будущих олимпийцев. Ты представляешь, какой для этого должен быть уровень? Это не с горки съехать и в банку попасть. Или в белку. Это серьезный спорт. Мы занимаемся с уже опытными спортсменами, которые знают, что они могут и что такое биатлон. Изнутри знают. А любителями, уж простите, мы себе не можем позволить заниматься. Мы не районная спортшкола, мы готовим олимпийский резерв.

Щеки у Наташи горели. Тобуроков из длинной тирады тренера вынес только одно – что Наташе будет сложно.

– Так что, не возьмете? – прямо переспросил он.

– Не могу, – покачал головой Валерьянов. – Для любителей у нас места нет.

Пришло время козыря из рукава. Тобуроков вытащил из-за пазухи бережно сложенное рекомендательное письмо Исинбаева, которое он для сохранности еще и завернул в целлофановый пакет.

– Хм, Александр Иванович? – пробормотал тренер, читая письмо. – Хм. Хорошо стреляет… Ну ему я верю, да… Он прекрасный стрелок, от Бога. Но… У нас биатлон, у нас лыжи… Давайте вот как поступим. Просьбу Исинбаева я не выполнить не могу, он меня сделал спортсменом, на ноги поставил… Приходите первого сентября, я вас стопроцентно приму. Вот у меня список, я вас туда впишу самой первой.