i abe4dc52fd6b0e67
Шрифт:
Корабль ушёл из лучей и исчез как игла по ту сторону ткани. Светящийся диск рукотворной звезды был единственным что выдавало корабль.
Фотонный движок превратил реголит в перегретый расплав. Очарованный, стоя едва ли не в метре от края луча, я смотрел ему вслед. На Луне в этом нет ничего необычного: вакуум. Выключив двигатель перед прыжком, он в момент растворился в бездонном контрастнейшем небе. Я тщетно искал его взглядом, пока через сорок минут не услышал в наушниках: "будем скучать"... И - ни вспышки, ни послесвечения.
Пару минут я смотрел, как твердеет зеркальное озеро: ветра тут нет, и оно просто тихо мутнело. Без звука. Без волн. Без движения.
Я возвратился
Я уселся за пульт дальней связи и ввёл: "Я по вам тоже". Подумал. Исправил. И вслед кораблю понеслось: "И по вам тоже будут скучать".
Через несколько дней я вернулся на Землю, где вместе с другими вошёл в тот Артек, что ребята запомнят как лето. Со мной были дети из Внешнего, дети СТ (их уже "размагнитили"), и, наверное, кто-то ещё. Отличить "размагниченных", если не знать их в лицо, невозможно: обычные дети.
Вернувшись домой, я "поплыл по течению". Это меня и спасло: Наблюдатели вряд ли забыли о нас. "Размагнитились" позже, когда убедились, что вспомнивших нет.
Но тогда я об этом не думал. Я был в жесточайшей апатии: все, с кем я мог говорить не стесняясь, ушли навсегда. Пусть для них, в корабле, и пройдёт лишь неделя-другая, у нас это будут века. Возвращаться им будет бессмысленно: не к кому. Впрочем, века ли? Проблема терраформирования в том, что процесс невозможно ускорить: события жизни нельзя торопить. Современная жизнь невозможна на "голой" планете: её атмосфера токсична, ультрафиолет не экранируется, камни готовы впитать кислород в запредельном количестве, а парниковый эффект либо слишком силён, либо просто отсутствует. Жизнь миллионы столетий анаэробна, и только когда окислять уже нечего и кислород наводнил атмосферу, возникнет возможность дышать им. Вот в этот момент засевается "новая" жизнь. Кислородная. Так каждый шаг эволюции: только когда биосфера готова, однако "её" вариант заполнения экологической ниши ещё очень слаб, есть "окно". Вариант тут один: после каждого шага такой эволюции вновь разгоняться до скорости света и тем нивелировать время. А всё это значит, когда мы шагнём на другую планету, не будет не только меня. Не будет всего человечества, даже планеты не будет: став красным гигантом, её испарит наше Солнце.
Два года я, как и миллионы других здоровых парней, выполнял Почётную Миссию по мытью сапожной щёткой полов, по топтанию плаца, отходу ко сну за рекордное время... короче, занимался Стратегическим Оборонным Идиотизмом.
Когда я вернулся, о нас вспоминать было некому, их "размагнитили": раз уж никто из детей не стремился найти "размагниченных" - значит, всё стёрто надёжно.
Пока я служил, развалился Союз. Появились привычные книги (во Внешнем их раньше читали "под бдительным оком", без права копировать). Я стал читать их от скуки и "ожил". Как только я понял, что снова увидел систему, я бросил на руку часы, и антенна в браслете, войдя в резонанс с уникально моим биоритмом, открыла мне путь. На Луне изменилось немногое: я посидел в пультовой, проверяя всю станцию, снова сживаясь с ней. Вдруг как ужаленный бросился к шлюзам, в скафандр, к зеркальному озеру, лёг на поверхность и долго смотрелся в бездонный зенит. Возвратился почти израсходовав воздух, почти задохнувшись от слёз.
Отдышавшись, я сел за большой монохромный экран, в подлокотниках кресла нащупав раздельную "клаву". События
А впрочем, последний ли? Там, в дальнем космосе, этой великой информационной пустыне, без писем из дома нельзя. Значит, я должен оставить кого-нибудь после себя, ведь по их корабельным часам моя жизнь - это просто мгновение. Должен быть тот, кто продолжит мои репортажи с Земли. Только кто это будет? Кто сможет поверить в друзей в корабле между звёздами, в детство за литературой, неведомой многим учёным страны? Только дети. И только ребёнок опишет события мира для инопланетных друзей. Я исправил послание: слово "последний" исчезло. Землянин. И после меня тоже будет Землянин.
Когда через несколько дней я опять появился за пультом, экран вдруг очистился и появилось: "Привет!". "Здравствуй, Инфорг", набрал я. Искусственный разум, живущий в Сети, он хранит эту лунную станцию. Долгое время лишь Инфорг и я могли помнить про Эксперимент, но теперь - он во всём держит руку на пульсе - ребята СТ уже стали себя вспоминать. Им никто не мешал: Наблюдатели помнят не это, а те кто всегда знал про Эксперимент... Их имена были на первых полосах в "пятилетку пышных похорон". Горбачёв "знал" о нас то же что "знали" родители, а, закрывая свой эксперимент, Наблюдатели вряд ли хоть что-нибудь сдали в архив: в эти годы надёжность любого архива была под сомнением. Так что для Внешних нас нет.
Я втянулся. Почувствовав вкус интереса, я вновь стал собой. Я всё чаще бывал на Луне, я всерьёз и в своё удовольствие занялся химией, алгеброй, литературой... Но в первую голову физикой: страшно тянуло понять, что мешает межзвёзднику преодолеть световой барьер. Сам Эйнштейн, рассматривая вопрос о сверхсветовой передаче сигналов, обосновал невозможность её только как опыт: писал, что в этом случае "...мы вынуждены считать возможным механизм передачи сигнала, при использовании которого достигаемое действие предшествует причине." Как если бы, например, ты стал свидетелем того как медведь был подстрелен ещё до выстрела. Но ведь если ты не видишь стрелка и ориентируешься только по звуку, то, находясь рядом с медведем, ты будешь свидетелем именно этого: пуля из винтаря летит быстрее звука, и сначала завоет обиженный мишка, и только потом грянет выстрел.
Я принялся жить в двух мирах: на Земле чуть забывчивый мсье Паганель, на Луне - увлечённый, навек очарованный знанием базовец. И не иначе: не путать планеты, не смешивать.
Как-то, идя по Земле, я вдруг понял, что после Луны не меняю походку. И что на Луне я шагаю, а вовсе не прыгаю. Я не заметил, когда у меня появилась особая лунная... впрочем, "лунно-земная" походка: текущая, без вертикальных движений. Во всём остальном две планеты уже не смешать: на Земле, как фанат отдаваясь работе, я строго землянин, а на космодроме Луны - исключительно базовец. Так, на Луне оставляю в компьютере мысли, задачи по принципу "крепко обдумать, забыть и прочесть ещё раз". На Земле никогда так не делаю.
Вот, например, среди прочих отрывков строка: "Посетить дом кого-то из нас. Например, Рины." Я даже не помню, как это писал... И ещё: вот приду к её родным, и что я скажу? "Ваша дочь превратилась сигнал, и она летит к звёздам"? Сочтут сумасшедшим.
Но раз я писал, значит надо. И, подгадав выходной, я сел в поезд: в её городок самолётом никак не добраться. Когда я сошёл на перрон, меня кто-то окликнул. Я знал этот голос, но здесь его быть не могло, ведь она улетела! Она подошла, обняла меня, чмокнула и повела в глубину городка: